И тут меня отпустило, а может, накрыло. Накрыло усталостью и жалостью к самой себе, к нему и к нашей жизни. Хотелось прижать его к себе, но не так, как сегодня утром, а как маленького мальчика прижимает к себе мать. И мне не стыдно, что я чувствую подобное у своему мужу и дело здесь уже не в возрасте. Просто я хочу, чтобы у него всё было хорошо, а эти огромные, серые, несчастные глаза, просто кричат, как ему плохо и мне больно видеть Игоря в таком состоянии. Опомнилась только когда уже сидела на диване, Игорь рядом со мной, придерживает за руку, легко сжимая ладонь, цепким взглядом внимательно меня осматривая на предмет повреждений и изменений. «Не нужно, мой дорогой, сейчас мне очень хорошо». Подумала и вдруг поняла, что мне действительно хорошо, меня не бросает в жар при виде него, как было до сих пор, нет рвотных позывов и нет страха, и хочется улыбнуться, да, именно улыбнуться и я чувствую как губы растягиваются, а ладонь тянется к его лицу, и колючая щетина касается руки.
– Прости меня.
Трётся о мою ладонь, как верный пёс о ладонь хозяина, и закрыл глаза, наслаждаясь этим чувством, этим пьянящим удовольствием. А я, не в силах отвести взгляд, с упоением наблюдаю это зрелище. Провела свободной рукой по торчащим в разные стороны волосам, понимая, как я по всему этому скучала, особенно по его разгильдяйству во внешнем виде. Не люблю Игоря большого начальника, люблю Игоря-мальчишку, вздорного, бесшабашного, такого… моего. Твёрдые губы коснулись ладони, запястья, он открыл глаза и теперь уже получая моё молчаливое согласие, продолжил, лаская руку, поднимаясь выше. Мгновение и губы на шее, ищут отклика, моего глубокого взволнованного вздоха, и я не заставляю ждать, готова отдаться во власть чувств и влечений, запрокидываю голову, позволяя взять надо мной верх. Пальцами перебираю короткие волосы, желая ласкать затылок, поглаживать плечи, притягивая ближе. Мне жарко, но я дрожу, мне страшно, но я не хочу открывать глаза и наслаждаюсь, пытаясь получить удовольствие от каждой секунды, от каждого мгновения. Мягкий, нерешительный, опасливый поцелуй в губы и его затаившееся дыхание, немой вопрос и такой же, мой беззвучный ответ. Несмелые движения губ и влажного языка, плавно переходящие во властные, деспотичные, подавляющие волю. И Игорь такой, каким я его люблю, каким хочу. Смелый, решительный, он главный, он лидер. Одежда мешает и мы торопимся от неё избавиться, жаркие, опаляющие поцелуи на моей груди, на ключицах, на изгибе шеи и откровенный стон, мой и его, сцепленный воедино, переходящий в один общий, мощный вой. Сильные пальцы сжимают бёдра сквозь ткань платья, поглаживают, приучают, предлагают податься вперёд и расслабиться. Не желая теряться или останавливаться, избегая своей же паники и отступления, тянусь к ремню на брюках, пока меня не останавливает сбившийся шёпот.
– Оксана, детка, у меня нет презерватива.
И Игорь так же замирает, пытаясь отдышаться, а я не понимаю, не могу сообразить, чего он от меня хочет, пока не встречаю потерянный взгляд.
– Что?
– У меня нет презерватива. – Теперь скорбно, горестно повторяет он и я понимаю, что это конец. Тот самый, которого я боялась, поэтому и молчала, поэтому и не хотела, чтобы он говорил.
– Что ты имеешь в виду?
Всё ещё пытаясь вернуться на несколько мгновений назад, пытаюсь как-то исправить ситуацию, но чувствую, как в глубине меня зарождается протест и я готова оттолкнуть этого мужчину и снова скрыться, сбежать.
– Я, я читал… – Отодвигается Игорь и вроде как доходчиво, как для маленького, капризного ребёнка пытается объяснить он, но я уже ничего не слышу, не хочу слушать и знать. – Читал, что беременным, тем более на поздних сроках, лучше заниматься сексом в презервативе, Оксана, а у меня его нет.
– А, почему… почему нет?
И я заметила, как опустились его плечи, как он прислонился к спинке дивана, услышала, как выдохнул, сглотнул, и только после этого снова посмотрел на меня.
– Потому что у меня нет секса и он мне не нужен.
– Ты меня не хочешь? – Спросила заторможенно, но внутри зарождалась буря возмущения.
– Хочу, просто не хочу навредить…
– Не устраиваю, да? – Перебила я, стараясь сделать больно, укусить, надавить.
– Оксана, не заводись, – цедил сквозь зубы Игорь, но уже завёлся сам и дёрнул мою руку, прикладывая к своему паху, – ты же видишь, что хочу. Тебя одну. И думаю только о тебе. И снишься мне ты. Милая моя, хорошая, – прижал эту же руку к своему сердцу, не давая потянуть её назад, – пожалуйста, не отталкивай.
– Я пришла к тебе… я… я как полная дура тут разделась, признаюсь в чём-то а ты…
Нет, у меня не было слов, у меня даже выражений не было, остались только накипевшие эмоции, которые ничем кроме взгляда и выразить-то невозможно. И руки свои я тут же одёрнула, словно обожглась, и не позволила больше приблизиться, выставляя дрожащую ладонь вперёд, как условную преграду.
– Оксана, выслушай меня.
– Не хочу слушать. Тебя хотела, а слов нет.
– Так нельзя, малыш.