Разрешаю смотреть

— А у тебя есть парень? — хрипло спрашивает Федя.

С чего он взял? Он что… он изучил мой инстаграм?

— Что это вы тут делаете? — недовольно ворчит появившийся в дверях Алекс, бесцеремонно включая везде свет.

Одновременно дёргаемся, и на пол летит стакан, орошая кафель мелкими разноцветными осколками.

— Алекс, блин, стой на месте! — рычит Федя, отталкивая меня в сторону и выбрасывая вперед ладонь, потому что младший Немцев босой, как и мы все.

— Я спать.… — недовольно бубнит тот, пятясь назад. — Но пасаран!

Вижу застывшую на пороге сестру и поспешно спрашиваю, на цыпочках выбираясь с кухни:

— Знаешь, где швабра?

— Разберусь… — отрывисто бросает Федя, повернувшись к нам спиной и упершись ладонью в столешницу.

— Гуд найт? — Выталкиваю Адель в коридор, глядя на его застывшую прямую спину.

— Бон нуи, — намеренно и совершенно похабно коверкая французский язык, желает он, из чего я заключаю, что он прекрасно знаком с правильным произношением.

Отправив сестру в постель, падаю в свою и смотрю в потолок, понимая, что не смогу заснуть ни при каких условиях!

Ненавязчивое брюзжание в прикроватной тумбочке заставляет вздохнуть. Перекатившись на живот, достаю из ящика телефон.

Глава 8

Сверившись с рецептом, скептически изучаю зелёно-коричневую субстанцию в миске, надеясь на то, что вкус у этого будет лучше, чем вид.

Возможно, заделаться сегодня поваром было совсем не лучшей идеей, потому что моё настроение этим утром стремится к нулю.

— Доброе утро, — бубнит сонный Алекс, садясь за стол.

— Омлет или каша? — спрашиваю его, разливая по раскаленной сковородке подозрительного цвета тесто.

Это мой первый опыт знакомства с готовкой вегетарианской еды, и я очень надеюсь, что этот первый опыт будет удачным.

— Бекон, — буркает Алекс, наливая себе стакан апельсинового фреша.

— Ты что, встал не с той ноги? — Приподняв крышку электрогриля, проверяю готовность бекона.

— Я всегда встаю с одной и той же, — всё так же ворчливо сообщает он.

Улыбаюсь, переворачивая оладьи.

Честное слово, накормить ораву из семи человек — это не лёгкая прогулка. По моей шее стекает капелька пота, даже несмотря на работающий кондиционер и то, что мои волосы подвязаны косынкой на макушке. Но я до шести утра пялилась в потолок, переваривая полученную от подруги информацию, и поняла, что больше не могу.

Мой бывший парень уже три дня демонстративно трахает всё, что движется, будто наши отношения были для него грёбаной каторгой! А мои кости за это время не перемыл только ленивый.

Я вычистила свой инстаграм до такой степени, чтобы ни на одной фотографии не было видно ни единой части его тела, даже случайно попавшей в кадр руки.

Хочу забыть лицо Егора раз и навсегда.

Хочу, чтобы он убрался из моей жизни раз и навсегда.

Тряхнув головой, выкладываю на тарелку три хрустящих ломтика бекона, кусок омлета и пару тостов.

— Спасибо, — буркает Алекс, принимаясь за еду.

— Доброе утро! — Заявляется на кухню нечёсаная, одетая в пижаму Адель.

Клюя носом, усаживается за стол. Алекс бросает на неё хмурый взгляд, возвращаясь к еде. Поливаю её кашу клубничным сиропом и практически роняю тарелку на стол перед сестрой, когда за спиной раздаётся хрипловатый голос.

— Доброе утро.

Волоски на моей шее привычно шевелятся, а сердце ускоряет ритм.

Обернувшись, заглядываю в сощуренные карие глаза, которые смотрят в мои.

— Привет… — говорю тихо, изучая лицо Немцева в ярком утреннем свете.

Оно выглядит заспанным, но его глаза чертовски чёрные и яркие, даже под лучами адского кипрского солнца.

Сегодня утром я думала о том, что, возможно, завязывать курортный роман с ним не самая лучшая идея. Я разочарована в мужчинах, а этот вообще ни черта не понятный. Мы живём в одном доме. И заниматься… свободным сексом под крышей дома, где помимо нас живёт толпа детей, определенно худшая из идей.

Это очень и очень плохая идея. Не знаю, чем думала ещё вчера! Я думала о кубиках его пресса, вот о чём. И ещё о том, что у него очень полные губы, а доставать из него слова — вообще отдельный вид искусства...

Глаза Феди медленно перемещаются к плите, а мои спускаются вниз по его телу. На нём серые брюки и белая заправленная в них тенниска, которая плотно облегает все мышцы на его рельефном торсе. По загорелым подкачанным рукам под рукава тенниски убегают проступающие вены.

Облизнув губы, опускаюсь ещё ниже...

— У тебя что-то горит… — кивает он на плиту.

— Чёрт! — разворачиваюсь и бросаюсь к сковороде.

Быстро сняв с неё гречневые оладьи, выкладываю их на тарелку, хаотично украшая их ягодами и сбивчиво бормоча:

— Я не знаю, что ты ешь на завтрак, и решила… сделать… в общем...

Остановившись рядом, озадаченно рассматривает содержимое тарелки и, подняв на меня глаза, спрашивает:

— Это мне?

— Угу… — киваю, глядя на аппетитные с виду штуки.

— Спасибо. — Упирается он в столешницу рукой. — Кхм… а что это?

— Эм-м-м… оладья из зелёной гречки на кокосовом молоке… — поясняю, потому что это не совсем очевидно. — И кокосовом масле. Вот.

Даю ему в руки тарелку и улыбаюсь.