Разоблачение Тисл Тейт

– Пойдем наверх. Папа пока живет здесь, на первом этаже, до тех пор, пока не сможет снова подниматься по лестнице.

Мы идем наверх молча. Я закрываю за нами дверь в спальню (и надеюсь, что Оливер не воспринимает этот жест как-то превратно) и наконец заставляю себя взглянуть ему в глаза. Я чувствую, как щеки заливает румянец, когда я оказываюсь к нему так близко, да еще и в полутора метрах от кровати.

– Когда операция? – спрашиваю я, отчаянно пытаясь переключиться.

Он здесь из-за Эммы, именно из-за нее он стоит рядом со мной в моей спальне, такой измотанный, и его растрепанные волосы спрятаны под капюшоном его черной толстовки. Эмма сейчас – самое важное.

– В понедельник утром. – Он идет к моей кровати, присаживается на край. Я сажусь рядом, довольно близко, но не настолько, чтобы с ним соприкасаться.

– Можно мне к ней заехать?

Я не говорю «в последний раз».

– Конечно. Но, наверное, только после операции. Она сейчас совсем обессилела, но я уверен, что, увидев тебя, она захочет только одного: продолжить обсуждать последние главы. Клянусь, даже во сне она бормочет что-то про Иону, Колтона и судьбу. Надеюсь, она хотя бы относительно поправится к моменту выхода книги, и у нее точно крыша поедет, стоит ей увидеть все, что мы обсуждали, напечатанным и опубликованным в настоящей книге.

Он улыбается мне, но я только и делаю, что киваю, притворяясь, что внутри не разваливаюсь на куски.

– Кстати, мне очень нравятся эти клевые постеры с Гарри Поттером. Не скажу, что читал книги, – я больше по части «Властелина колец», – но фильмы весьма прикольные получились. А почему же у тебя нет постеров «Лимонадных небес»? Или они вставлены в золотые рамы и украшают кабинет?

– Ха. Я и так достаточно времени провожу с Мэриголд. Не хватало еще, чтобы она пялилась на меня, когда я сплю.

Вот сейчас я могла бы ему все рассказать. Вот сейчас. Пока мы разговариваем о Мэриголд. Я открываю рот, и слова застревают где-то глубоко в горле.

– Я должна… – начинаю я, но Оливер тоже говорит – и громче меня. Его слова заглушают мои.

– Хочешь, прокатимся?

Я не заканчиваю первое предложение, одновременно испытывая облегчение и разочарование в себе.

Ему нужно быть в больнице рядом с сестрой, а мне – дома… Но что мне здесь делать? Ждать новостей от Сьюзан и Эллиота. Просматривать соцсети и блоги, отслеживать, как ужасно мои поклонники восприняли новость. Читать уничижительные электронные письма, которые, без сомнений, уже хлынули в почту. Настоящей работы у меня больше не осталось. Домашних заданий тоже нет, пока отец не в силах снова ими заняться (если такое вообще когда-нибудь случится), – и впервые за несколько лет не существует никаких сроков сдачи «Лимонадных небес». Потому что третья книга никогда не увидит свет.

Я смеюсь. Вся работа по планированию, ссоры с папой по поводу концовки, мозговые штурмы с Эммой и Оливером, планы последних глав, которыми я так гордилась. Все это было впустую.

– Что такого смешного? – спрашивает Оливер, наклоняя голову и изучая меня своими кошачьими глазами.

– Да ничего. И сразу все. Прокатиться было бы классно. Нужна передышка.

Он встает на ноги и кланяется, как настоящий джентльмен, прежде чем подать мне руку. Волосы выбились из-под капюшона и рыжими волнами легли на лоб. Меня тянет убрать их назад, пробежаться по ним рукой, распустить его хвостик, чтобы пальцы утонули в рыжине. Но я сдерживаюсь. Вместо этого я хватаюсь за его руку и встаю.

Он улыбается, я киваю, и мы уходим, откладывая события этого дня подальше на тот срок, который нам еще остался.

Шестнадцать