Разоблачение. Книга 4

Она не ответила, так как выражение ее лица потеряло всякое понимание. Он ждал, гадая, о чем она думает. Ее глаза не говорили ему того, что он должен был знать. Он тосковал по огню за зеленью. Наконец Тони спросил: - Ты меня слышишь? Я больше не буду причинять тебе боль, и Эмили тоже. Ты заслуживаешь свежего воздуха и свободы. Никто никогда не сможет контролировать тебя. Помимо денег, которые ты все еще вложила за границей, я даю поместье, приличное содержание и алименты на ребенка. С богатством ты можешь делать все, о чем только мечтала. Ты будешь контролировать свое будущее и будущее Николь. Я ни за что не буду с тобой бороться.

Он застенчиво добавил.

- Я очень надеюсь, что ты позволишь мне видеть нашу дочь, но я пойму, если ты этого не сделаешь.

Судья сказал, что он представляет опасность для Николь. Чувствовала ли Клэр то же самое?

- Я думаю, мы уже все продумали относительно этого дома, но если есть что-то еще, что ты хочешь или нуждаешься, это твое. Ты можешь получить все, что захочешь.

Ее голос дрогнул.

- Ты не хочешь м-меня?

Ничто не может быть дальше от истины. Он хотел ее. Когда он вернулся в Янктон, в кабинет Джима, все это приобрело гораздо больший смысл. Тони нужно было, чтобы Клэр поняла, что это не она, а он. Он поднял ее руку и поцеловал в макушку.

- Никогда так не думай. Никого и никогда я не хотел так, как тебя.- Я не понимаю, о чем ты говоришь.

- Причина, по которой судья не отменил запретительный ордер и не позволил мне встретиться с тобой, заключалась в том, что, когда судья спросил меня, были ли заявления в книге Мередит правильными, я сказал ему "да". Я во всем признался. Он решил, что я представляю опасность для тебя и Николь.

- Это просто смешно. Ты никогда не причинил бы и никогда не причинишь вреда Николь. Очевидно, мы теперь вместе, так что вся эта юридическая драма закончилась. - Ее голос дрогнул, когда она спросила, - Почему ты бросаешь меня сейчас?

Тони стоял и смотрел на деревья, сражаясь с надвигающимся красным. Клэр не могла ясно мыслить, это была его обусловленность, а не ее истинные эмоции. Глубоко вздохнув, он вспомнил слова Джима. На это потребуется время, но в конце концов она все поймет. Тони повторил:

- Я тебя не бросаю! Я освобождаю тебя.

Боль в ее голосе разбила ему сердце. С каждым словом крошился еще один кусочек. Она плакала и говорила ему, что ей очень жаль. Просила прощенья, что сошла с ума. Извинялась, что не следовала его правилам. Просила прощенья, что разочаровала его. Он не мог позволить ей так себя чувствовать. Это было похоже на то слово, которое она использовала в книге. Она никогда не была виновата, во всем виноват он. Он был единственным, кто сожалел об этом.

Тони опустился на колени перед любовью всей своей жизни и нежно коснулся ее подбородка.

- Нет, Клэр. Это я разочаровываю тебя снова и снова. - Подушечкой большого пальца он нежно вытер ее слезы. - Пока я был в тюрьме, я узнал, что тебе наконец стало лучше. Я пытался, но Эмили все равно не позволила мне связаться с тобой. Она почти никому не позволила с тобой связаться. Кортни сказала мне, что видела тебя только через Мередит. Она также сказала, что Эмили даже не позволила тебе увидеться с Николь.

Сила его взгляда росла с каждым словом,

- Я ненавидел твою сестру! Я был бессилен помочь тебе, а она держала тебя в плену. Я даже не мог с тобой поговорить. Черт возьми, я слышал, что даже твое время на улице контролируется.

Тони встал и еще раз прошелся по балкону, пытаясь обуздать красный. Почему это должно было всплыть около нее? Тони знал почему; он выучил почему. Красный цвет был не просто гневом. Это были эмоции: эмоции, которые угрожали его здравому смыслу и пожирали его душу. Иногда это был гнев, иногда желание. Клэр была искрой в его сухом существовании. В ее присутствии огонь разгорался все сильнее. Бывали времена, когда он не мог справиться с огнем, но теперь он научился гасить пламя. Как только он успокоился, Тони продолжил: - Находясь в тюрьме, я согласился на консультацию. Я не хотел этого делать, но если это поможет мне выбраться оттуда пораньше, я решил, какого черта.

Он снова сел.

- Я разговаривал с этим психиатром три раза в неделю. Все началось с того, что я отвечал на его вопросы. Со временем разговаривать стало легче. Когда я рассказал ему, как расстроен из-за Эмили и что она делает с тобой, он спросил, почему я расстроен. Я сказал, что это из-за того, что она делала. Он посоветовал мне еще раз подумать и понять, почему я так расстроен. У меня было два дня, прежде чем я снова его увижу. Все эти дни я не мог перестать думать о его вопросе. Это казалось очевидным, пока я не понял ... - его голос затих.

Почему было так трудно признать то, что Клэр уже знала, то, что она должна была знать лучше, чем кто-либо другой?

- Что? - спросила Клэр, - Что ты понял?

- Я так злился на Эмили, потому что она делала с тобой то же самое, что и я. Я не просто ненавидел Эмили. Я ненавидел себя!

Он опустился перед ней на колени и уткнулся лбом в ее колени.

- Я никому не позволю снова причинить тебе боль. В том числе и себе.