Разоблачение Атлантиды

Ему понадобилось отпить совсем незначительную порцию ее крови, чтоб ее муж «прозрел» и перевел всех своих рабочих, свободных и занятых, на проект Воноса.

Вампир не считал себя жестоким. Он просто любил порядок и организованность во всем.

— Конечно, нам нужна была комната, в которую не проникал бы солнечный свет. Те двойные двери нам прекрасно подошли, — без умолку говорил генерал, и его русский акцент, как это всегда бывало в стрессовых ситуациях, усилился настолько, что его речь казалась нарочито наигранной. Хотя, послушать типичного русского мафиози из голливудского фильма, все они — лишь жалкая пародия.

Дополнение. Привацек слишком много болтал и был подхалимом. Вонос не мог полностью доверять человеку, обладающему хоть одним из этих качеств, а уж если обоими, и подавно. Но его все вполне устраивало, потому что он и не собирался больше никому доверять. Его уже предавали ранее, как и многих других.

Дракос. Имя вспыхнуло в памяти, словно луч света проник в его подсознание.

— Я жду объяснений. По поводу театральной труппы.

Он постукивал ногтями по аспидной [22] поверхности стола. Мебель он заказал в "Поттери Барн" [23] — просто потому, что такая ирония показалась ему забавной.

— Могу я поинтересоваться: какого черта ты устроил это внеплановое нападение, рискуя свести на нет месяцы тщательного планирования только для того, чтобы преследовать какой-то драмкружок?

— Они проявили неуважение, Прайматор, — сказал Привацек, низко кланяясь. — Они использовали форт в качестве места для своих сборищ даже после того, как мы ясно дали понять, что антивампирское прошлое форта ужасает нас.

— И ты не подумал, что эта открытая демонстрация агрессии может привлечь более пристальное внимание к нашим экспериментам по порабощению оборотней, чем мне хотелось бы или было бы необходимо на данном этапе?

Привацек метнулся вперед, распластавшись на темном сером ковре. На ковре из "Карпет Барн" [24]. Вонос восхищался тем, что у людей есть «сарай» для всего на свете, хотя сами по себе они не намного лучше домашней скотины.

— Пожалуйста, примите мои глубочайшие извинения, мой господин, — чуть ли не рыдал Привацек. — Отныне я всегда в точности буду следовать вашим указаниям.

Вонос молча оценил все плюсы и минусы того, чтобы просто вырвать этому вампиру глотку, а затем сжечь его. Да, работенка была, конечно, грязная, но у него на это есть люди. И все же он не был уверен, что кровь сойдет с нового ковра, а у него не было ни времени, ни терпения для того, что стелить новый до бала.

— Ладно, поднимайся и убирайся отсюда. И больше никогда ничего подобного не вытворяй, слышишь? Особенно учитывая, что совсем скоро будет бал. Придет множество важных гостей, и мне бы очень хотелось произвести на них впечатление.

Привацек резко поднялся с ковра, даже не подозревая, сколь близка была его смерть.

— Ах, нет, никогда, мой господин, никогда, — пробормотал он. — В смысле, да, мой господин, конечно.

Когда Привацек ринулся вон из комнаты, Вонос вернулся к своим бумагам, но тут еще одна мысль посетила его.

— Постой. Что произошло? Что сообщили пантеры?

Привацек замер, держась за дверную ручку, а затем медленно повернулся лицом к Воносу.

— Возникла какая-то проблема. Они еще не выходили на связь.

Глава 25

Сент-Огустин, пляж

Грейс пыталась осознать тот факт, что она шла вдоль берега при свете дня, взявшись за руки с атлантийским воином, который утверждал, что любит её.

Не вышло.

Во-первых, этот день был лишь краткой передышкой от ее обязанностей. Аларик должен вернуться в форт, чтобы встретиться с ними вечером, но появится он или нет, никто не знал. Очевидно, что между ним и Квинн такое сильное притяжение, что он буквально летит к ней каждый раз, когда она в опасности, независимо от того, просила она его о помощи или нет. Алексиос мало говорил об этом, да она и не хотела совать нос в личную жизнь командира.

Удастся Аларику вернуться или нет, но у них с Алексиосом встреча с фэйри, которую нельзя отменить. Ее мысли обратились к Рису нэ Гэрэнвину, и пальцы напряглись в ладони Алексиоса, потому что она споткнулась на залитом солнцем белом песке. Он вопросительно посмотрел на нее, а Грейс покачала головой. Они уже много раз обсуждали это за завтраком, болтая в угловой кабинке придорожного кафе[25].

У Алексиоса явно была слабость к блинным дням в стиле всё-что-вы-сможете-съесть.

Их официантка, тем не менее, была весьма приветлива все это время. Грейс думала, что та будет готова выгнать их после пятой его порции, но заботливая женщина только улыбнулась, покачала головой и сказала что-то о своих сыновьях-футболистах и их аппетите.

Грейс заметила как Алексиос, улыбаясь, протянул женщине несколько свернутых купюр. Как раз перед этим он попросил шестую порцию, побольше бекона и сиропа. Вопль и грохот упавшей посуды первыми подсказали Грейс, что Алексиос не разбирался в американской валюте.

Женщина подбежала через зал обратно к их столику, держа перед собой деньги.