Разные рассказы

Когда стало темнеть, они спустились к морю и поставили две палатки женскую и мужскую. Пляж был пологим, песчаным, с холмиком и длинной лужей позади холмика. Лужа была совсем неглубокой - прямо в воде стояла белая собачка с печальными глазами и, видимо, получала удовольствие от стояния в луже. Увидев людей, собачка отошла - она любила размышлять в одиночестве. Еще собачке нравилось, что вода щекочет соски - ещё щенков утопили только вчера.

Ночью небритый турист проснулся от тоски и подумал, что такую же тоску должен ощущать ещё кто-то. Рыболова в палатке не было - видно, пошел на промысел, по ночам самая путина. Дышалось тяжело и душно. Небритый турист вышел на берег и втиснулся между двумя толстыми сестричками. Сестрички были тверденькими и бугристокожими, как лимончики.

- Которая из вас меня щекотала? - спросил он.

- Это не я, - сказали сестрички одновременно.

- А жаль, - заметил небритый турист. - Надеюсь, вы любите купаться голенькими?

- Мы стесняемся.

- Это только поначалу, - сказал небритый турист.

Директор базы "Возьмемся за руки" был высоким мужчиной в обязательном кремовом пиджаке. Он имел большой кабинет с картами; кабинет явно превалировал над всей террирорией базы. Директор базы "Возьмемся за руки" любил карты; карты в кабинете занимали всю стену и еженедельно менялись: карта Европы с некоторыми маршрутами, намеченными красным, карта республики, топографическая карта района и даже карта полушарий. Директор любил себя среди карт. Марину Григорьевну он поначалу не заметил, а, заметив, спросил.

- Что вы хотели? - спросил он.

- Это вы меня хотели видеть.

- Я вас не хотел видеть, а вызвал. Это разные вещи. Видеть вас я как раз и не хочу. Так как я все-таки не зверь, то сообщаю вам, что вы увольняетесь по собственному желанию. Пишите заявление.

- Я напишу его в своей комнате.

- Если вы хотите занять комнату, то будьте добры её оплатить. Тариф вам известен.

- Я могу прочитать, что они обо мне написали?

- То, что думали и то, что видели. Я не дам этому документу хода, но не ради вас. Ради вас я даже копытом не шевельну.

- А ради чего?

- У человека, которого вы соблазнили, больная жена, и сын инвалид второй группы.

- Я знаю.

- Боже мой, какая наглось! - ужаснулся директор и тряхнул кремовой гривой. - Она знала!

Когда Марина Григорьевна вышла, он подошел к карте Европы, чтобы рассматривать маршруты, намеченные красным. При каждом шаге он далеко выносил вперед плечо, противоположное ноге. Говорят, что такая походка наиболее приличествует деловому мужчине. Маршруты успокаивали. Он присмотрелся к карте и с удивлением отметил, что карта была дамой треф.

Она зашла в комнату Гриши. Гриша лежал на кровати, в трусах и майке. Рядом с кроватью лежали два толстых словаря, один на другом; волнистый попугайчик радостно крикнул, слетел к ней на плечо и поцеловал в нос. Попугайчика тоже звали Гришей и он был влюблен в зеркало: трогательно ухаживал сам за собой, пробовал кормить собственное отражение и щипать его за перышки. Когда попугайчику Грише нашли попугайчика Свету, он Свету прогнал, с заметной яростью, и ещё долго летал обиженный - разве не известно, что попугайчики однолюбы?

- Привет, Гриша, - сказала она, - я пока здесь посижу и успокоюсь, ладно?

Гриша поискал было брюки.

- Да ладно, не старайся, я на тебя не смотрю.

Она села на самый краешек кровати и Гриша подумал, а не поприставать ли ему, но так и не решился - слишком уж далеко она села.

- Да пошел ты .......! - вдруг выругалась она как-то очень вяло и почти вальяжно; ощущался большой опыт в подборе слов. Человек Гриша почувствовал легкий трепет и подумал, что ещё молод приставать к зрелым женщинам - и при этом сравнил себя с малосольным огурцом; сравнение казалось вдвойне верным из-за пупырышек на лице. Попугай Гриша только наклонил голову, пробуя запомнить фразу.

- А знаешь, Гриша, мы с ним договорились никогда не встречаться и не разговаривать, если встретимся случайно. Это значит, что мы даже не поздороваемся, понятно?

- Понятно, - сказал Гриша, - мне заниматься надо.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Дверь оказалась бубновой шестеркой. Вышла во дворик, увидела ещё не убредшую группу: ершик с пустой бутылочкой, два лимончика, уже пожелтевших от яркого солца, и таранка, любознательно глядящая большими пустыми глазами. Дунул ветер и карточный домик рассыпался у неё за спиной.