Размышления. Изречения

К. Маркс, обосновывая необходимость социалистического переустройства общества, утверждал, что «…человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления». Нетрудно понять, что это глубоко ошибочное воззрение. Во-первых, человечество не есть субъект исторического процесса; оно не представляет собой чего-то единого, если отвлечься от его антропологического единства, которое, как свидетельствует исторический опыт, пока еще не способствовало объединению разных народов в единое целое. Многочисленные народы, народности, национальные, этнические группы, из которых складывается человечество, отличаются друг от друга и стремятся сохранить, закрепить свое исторически сложившееся своеобразие. Уровень экономического, политического, культурного развития народов также не является повсеместно одним и тем же. Государства, как политическая форма существования народов, обычно оказываются в достаточно сложных отношениях друг с другом даже тогда, когда они заключают друг с другом более или менее долговременные союзы и осуществляют некоторые общие им цели. Таким образом, представление о человечестве как субъекте истории, который ставит и решает те или иные задачи, носит утопический характер. Столь же утопично и представление Маркса о том, что та или иная социальная задача появляется лишь тогда, когда условия ее решения уже существуют или же, в крайнем случае, находятся в процессе становления. Французские просветители XVIII в., выражавшие насущные интересы и чаяния подавляющей части своего народа, провозглашали задачу создания разумного, человечного общественного строя, который обеспечил бы всем членам общества свободу, равные права и, более того, братство каждого с каждым. Liberté, Egalité, Fraternité! На деле же оказалось, что просветители, сами того не сознавая, обосновывали необходимость буржуазного переустройства исторически изжившего себя феодального общества. Известно, какого рода свободу и равенство, не говоря уже о братстве, принес рядовым гражданам капиталистический строй. И тем не менее утопизм Просвещения вдохновлял, возвышал, умножал мощь антифеодального социального движения, которое увенчалось Великой французской революцией. Это всемирно-историческое событие опровергает приведенное выше основополагающее утверждение Маркса, сделанное восемьдесят лет спустя. А то, что мы, не претендующие на многое ученые, вскрываем в настоящее время заблуждения гениального Маркса, учение которого сыграло громадную роль в развитии самостоятельного политического движения рабочего класса, свидетельствует лишь о том, что в нашем распоряжении находятся вполне достоверные данные исторического опыта XX столетия, которыми, естественно, не располагал Маркс.

208

Марксизм, разрабатывавший теорию освободительного движения пролетариата, был далек от научного понимания действительных интересов этого класса, поскольку приписывал ему стремление установить свое политическое господство и более того: превратить государственную власть в диктатуру пролетариата. Как свидетельствует исторический опыт XIX–XX вв., действительным выражением интересов пролетариата стал в одних странах – тредюнионизм, в других – социалдемократизм, в третьих – анархо-синдикализм. Исключение – Россия, в которой произошла Октябрьская революция, названная социалистической, пролетарской. Но и здесь, в нашей стране, марксизм лишь формально стал идеологией рабочего класса, формально, поскольку социалистическое учение Маркса и Энгельса в принципе несовместимо с тоталитарным государством, установленным в результате революции большевистской партией.

209

В годы так называемой диктатуры пролетариата (диктатуры от имени пролетариата, диктатуры над пролетариями и всеми трудящимися) мы, образованные люди, профессора университетов, оболваненные идеологическими штампами, бездумно повторяли ленинский слоган: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», не сознавая того, что эта броская фраза вождя, считавшегося чуть ли не единственным творческим марксистом, явно противоречит марксизму, материалистическому пониманию истории, а также обычному, здравому рассудку, так как ни одна, даже самая научная теория не может быть всесильной, т. е. всемогущей. Безбожник Ленин приписывал марксистской теории божественный атрибут. Впрочем, он далеко не всегда говорил то, что думал, продумал, осмыслил.

210

Если такой гениальный писатель и незаурядный мыслитель, как Альбер Камю, задается вопросом – стоит ли жизнь для того, чтобы жить? – это свидетельство не только пессимистического умонастроения или назревающей душевной болезни. Это вопрос, который в условиях современной цивилизации неизбежно встает перед мыслящим, мужественным человеком, осознающим глобальный экологический кризис, который сплошь и рядом игнорируют правительства.