Размер имеет значение

Но закончить фразу ей не дали. Мистер Мюррей дописал названия костей и суставов на доске и замер в ожидании ответа на какой-то вопрос. Элли, понятия не имевшая, о чем он спрашивал, уткнулась взглядом в тетрадку.

— Элли, что ты нам скажешь? Есть какие-то соображения?

Всегда так. Закон подлости. Она уставилась на доску. Кости. Думай, Элли, думай. Что он мог спросить про кости?

— Блоковидный сустав?..

— Мы говорили об ореховидных суставах, Элли. — Мистер Мюррей вздохнул с таким видом, будто хотел сказать: «Я напрасно теряю с вами время». — Я просто попросил тебя привести пример. И ты бы это прекрасно сделала, если бы слушала!

Мистер Мюррей холодно улыбнулся. Это означало, что он разозлился. Вряд ли его порадует, если Элли улыбнется в ответ. Но Элли все равно улыбнулась. Надо же соблюдать приличия. Мистер Мюррей воззрился на нее.

— Тазобедренный сустав, — быстро сказала она.

Это просто. Либо тазобедренный, либо плечевой. Кажется, их всего два. Зачем он задает им идиотские вопросы? Мистер Мюррей снова улыбнулся, но уже не так холодно. И совсем не Элли улыбнулся.

Таша смотрела на учителя, распахнув глаза и медленно облизывая острым красным язычком верхнюю губу. Она легонько потянула себя за локон и начала накручивать его на палец. Элли под партой пнула ее. Что она такое вытворяет? Думает, она на дискотеке? Есть хоть один мужчина на земле, которого она не считала бы своей законной добычей?

— Да, тазобедренный. Или плечевой. — Мистер Мюррей опустился на землю.

Он повернулся к доске, и в это время прозвенел звонок.

— Ну вот. Я тебя спасла. С тебя причитается. — Таша взглянула на Элли со своей зубастой ухмылкой. — Кстати, как тебе крыса? Правда, прелесть? Их выращивает мой брат. Они даже призы получают на выставках.

Элли вздохнула, признавая свое поражение:

— Симпатичная крыса. Очень миленькая. Спасибо, Таша.

А что ей еще оставалось?

Джей сидела наверху, в своем маленьком кабинете, и заносила в клубный дневник горькую правду о своем завтраке:

Хлеб из непросеянной муки (два ну очень толстых ломтя): навскидку — четыре очка.

Бекон (два огромных ломтя): шесть очков.

Коричневый соус (приличная порция): одно очко.

Масло (толстый-претолстый слой, подтаявший на горячем беконе): по меньшей мере еще очко.

Итого: двенадцать очков. Значит, до конца дня ей осталось всего шесть. Правда, два очка она отыграла — благодаря пробежке. Да-да, пробежке. Хотя недоброжелательный наблюдатель, не склонный к великодушию, сказал бы со смешком, что она скорее плелась, чем бежала. Если следовать указаниям «Худеющих вместе», она может позволить себе особый суп (ноль очков), салат из тунца и кусочек курицы без кожи. Что ж, хоть с голоду не подохнешь.

Благодарственная открытка от Чарльза пришла с той же почтой, что и письмо Дельфины. На открытке была изображена сиамская кошка, которая с вожделением смотрела на волнистого попугайчика в клетке. Джей решила считать это проявлением чувства юмора, а не намеком на преступление Нарцисса. Чарльз изливался в восторгах по поводу угощения («деликатесы!») и общества («изысканная компания»). Довольно странные эпитеты, если учесть, что общество включало молчаливого Рори, безудержно болтающую Уин и Элли, которая весь вечер, причмокивая, глотала кока-колу. Чарльз выразил надежду, что вскоре они встретятся вновь. Пока он, «к сожалению, чрезвычайно занят». Через несколько дней он улетает в Сингапур, а до отъезда «дел невпроворот».

Наверное, он имеет в виду тот клуб, подумала Джей. Жаль, что он так мало о нем рассказал. Если бы Нарцисс со своей вороной не прервал беседу, они, вероятно, узнали бы и больше. Может, это такое место, где пожилые джентльмены сидят в кожаных креслах и ворчливо обсуждают новости из «Дейли телеграф». Или же нечто во вкусе Дельфины — просторный зал, сверкающий паркет, дамы (тоже в определенном возрасте) приглашают кавалеров на четкий, как военная поступь, тустеп.

Из надушенного письма Дельфины следовало, что через две недели она прибывает в Англию. И не просто в Англию, а к ним в дом, в гостевую комнату рядом с кабинетом Джей. Но почему? Вряд ли Дельфина, в ее-то годы, оберегает свое целомудрие. Почему бы ей сразу не поселиться у Чарльза? Наверное, опять эти суеверия. Дельфина и Уин всегда, чуть что, стучали по дереву и умоляли черных кошек уйти с дороги.

«Ты ведь не против? — писала Дельфина. — Я не хочу жить у мамы. Она поднимет такой переполох. А я уже от этого отвыкла».

Здесь Джей могла только от души посочувствовать. В этом вопросе с кузиной трудно не согласиться.

Но Дельфина в ее доме, с прекрасной возможностью наблюдать безалаберное существование ее семьи?!