Разлив Цивиля

Волк взял бумагу и задумался: где же ему ее хранить? «У меня ни кола, ни двора. Передам я лучше собаке, она живет при дворе хозяина, у нее есть и конура». Собака согласилась взять на хранение ту бумагу, но тоже задумалась. «А ведь я тоже не всегда сижу в конуре, бегаю по двору, а кошка вон лежит целыми днями на печи, пусть она и хранит». Кошка соглашается, берет бумагу, кладет в печурку. Но в печурку то и дело лазят хозяева; то кладут носки, то берут варежки. Побоялась кошка, что так может потеряться волчье меню, и решила отдать мышке: вот уж кто живет постоянно в норе и никто ее не тревожит. Мышь согласилась и утащила бумагу в нору.

Долго ли, коротко ли, проходит время, проголодался волк и идет к собаке: «Дай-ка, дружок, ту бумагу». — «А она у кошки в печурке, — ответила собака. — Я ей на хранение отдала». И побежала за кошкой. Схватилась кошка и побежала за мышкой. А мышка в ответ: «Да, я ее хранила в норе, а туда попала дождевая вода, и бумага вся размокла».

И с тех пор пропала вся дружба. С тех пор волк бегает за собакой, собака за кошкой, а кошка за мышью.

— Побасенка побасенкой, — уставив мутный взгляд на Саньку, проговорил Виссарион Маркович, — но как ее понимать?

— А очень просто, — ответил Санька. — У тебя в руках трактора, у нас, полеводческих бригадиров, земля. И каждую весну и лето мы деремся между собой, поскольку машин не хватает и каждый норовит захватить их первым. Вот я и говорю: отдайте нам трактора и комбайны в бригады.

— Ты хочешь растащить по бригадам всю технику?! — Вот только когда окончательно понял Виссарион Маркович, куда гнет Санька. — Но это же анархия!

— Парторг прав, — поддержал Виссариона Марковича и председатель. — Техника должна быть в одном кулаке.

— Нет, прав Санька! — крикнул со своего места Володя.

— Меня сегодня будут слушать или, может, мне уйти? — возмущенно напомнил о себе Мирон, про которого в споре о тракторах забыли.

— А ну, тише, — стукнул по столу кулаком Трофим Матвеевич. — Хватит митинговать. — И, уже обращаясь к агроному: — Давай говори.

Мирон с прежним упорством продолжал доказывать необходимость увеличения площадей под пшеницу.

— Но ведь она у нас плохо растет! — опять не выдержал Павел.

— Кадышев насчет пшеницы, пожалуй, прав, — неожиданно поддержал его Трофим Матвеевич. — Конечно, и нам хочется пшеничного хлеба, но обойдемся и ржаным. Рожь на наших полях, товарищ агроном, урожайнее.

— А кто за вас план посева пшеницы будет выполнять? — все еще не сдавался агроном.

— В районе есть черноземные колхозы — на них и напирайте. — Поддержка председателя ободрила Павла, и он теперь держался еще уверенней. — Сеять надо для урожая, а не для плана!

Трактористы одобрительно зашумели:

— Вот именно!

— Из бумаги хлеба не испечешь.

Но вот опять в разговор вступил Виссарион Маркович:

— Шумим, спорим, а главное упустили… Самая надежная культура по нашим землям — картошка. Она нас и в войну, и после войны не раз выручала. Недаром ее еще издавна вторым хлебом окрестили. И вряд ли кто в России еще умеет так выращивать этот второй хлеб, как чуваш. И уж если подо что-то и надо увеличивать площади, так это под картошку.

— Я бы и до картофеля дошел, но вы не даете мне говорить, — обиженно поджал свои толстые губы агроном.

Обиделся-то он, конечно, не из-за того, что Виссарион Маркович его опередил. Куда больше обидел его тот дружный отпор, который дали не очень-то ученые трактористы его ученому пшеничному плану.

Между тем Виссарион Маркович продолжал развивать свою мысль:

— Вы знаете, что мы купили много техники. Колхоз остался совсем без денег. И пока не нагрянула распутица, может, есть расчет съездить с картошкой в южные районы и пополнить колхозную кассу? Запасы картофеля у нас есть, а на юге сейчас ему цена красная…

Было ясно, что секретарь парторганизации хватил далеко в сторону от посевных планов, что так называемое расширенное заседание правления теперь может затянуться на неопределенное время, и хорошо бы уйти и заняться делом, но и уходить вот так, посреди разговора, тоже было как-то неудобно. И Павел с товарищами остались терпеливо ждать конца заседания.

Предложение Виссариона Марковича явно заинтересовало председателя колхоза. Он тоже то ли забыл про севооборот, то ли решил, что разговор о нем уже можно считать оконченным, и начал вслух размышлять о продаже картофеля.

— Ну, хорошо, излишков тонн пятьдесят — шестьдесят наберется. А кто знает, может, семенной подгнил: уже больше месяца не проверяли. Оставаться без запаса рискованно.

— Тогда давайте соберем по местной цене у колхозников, — нашел выход парторг.

Председатель сразу оживился, озабоченность сошла с его лица:

— Дельная мысль! Если свои излишки отправить, да с колхозников столько же собрать… Правда, Василий Иванович опять будет выговаривать, опять скажет, что за счет рабочего класса наживаетесь. Ну, да волков бояться, в лес не ходить… Сегодня же вечером соберем собрание. А сейчас давайте будем расходиться по своим рабочим местам. Время не ждет, весна торопит.

Трактористы дружно поднялись со своих мест и повалили к выходу.