Разгадка 37-го года. «Преступление века» или спасение страны?

9 августа 1934 года Наркомвнудел разослал на места телеграмму, в которых приказал создать при каждом концлагере суд НКВД. В телеграмме запрещалось обжаловать приговоры этих судов и требовалось согласовывать данные приговоры лишь с краевыми прокурорами и судьями. Политбюро и сам Сталин были в шоке от подобного сепаратного мероприятия, но это вовсе не привело к падению «верного сталинского сатрапа». С ним был заключен компромисс (внимание — именно компромисс!) — лагерные суды оставались, но им давали право кассационного обжалования.

Сталин понимал, что органы слишком уж зарываются, раскручивая маховик репрессий. В сентябре 1934 года он инициировал создание комиссии в составе Кагановича, Куйбышева и И. А. Акулова (Прокурора СССР). Ее целью была проверка «органов» — на основании жалоб в ЦК. Жалобы касались дела о «вредительстве» в Наркомате земледелия (1933 год), по которому репрессировали около сотни ответственных работников. Комиссия выявила серьезнейшие нарушения, допущенные в ходе расследования этого и других дел. Сталин вообще хотел назначить Акулова главой тайной полиции вместо Ягоды, но тот упорно не хотел выпускать такой пост из своих рук. Довольно странно, если считать Сталина всесильным диктатором, а самого Ягоду бесхребетным подхалимом. Ведь если верить нашим сталиноборцам, решение Сталина было законом, неукоснительно исполнявшимся.

В том же самом году были выявлены серьезнейшие нарушения законности со стороны ГПУ Таджикистана. Его местное руководство, во главе с Солоницыным, развернуло репрессии против ответственных работников. Только в 1933 году их было арестовано 662 человека. При этом первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана Гусейнов был во всем согласен с действиями «органов». Узнав о репрессиях, Сталин вызвал руководство республики и Солоницына в Москву «на ковер». Бывший тогда членом ЦК КПТ и наркомом земледелия республики М. Урухонджаев так передает состоявшийся разговор между Сталиным и руководителем ГПУ Таджикистана:

«Сталин задаёт вопрос Солоницыну:

— Товарищ Солоницын, сколько человек Вы арестовали?

Он ответил:

— Пока 662. Пока.

— А где у вас было вооружённое восстание? — Сталин задаёт такой вопрос.

— Товарищ Сталин, вооружённого восстания в Таджикистане нигде не было, — отвечает Солоницын.

Потом Сталин опять спрашивает:

— А при наличии вооруженного восстания столько руководящих работников не арестуете же?

Солоницын говорит:

— Это наша ошибка».

После беседы было принято решение отозвать Солоницына и провести тщательную проверку ситуации, сложившейся в республике.

Ягода, «железный Генрих», показывал себя ведомственным сепаратистом и в вопросах, не связанных напрямую с госбезопасностью. Например, постановлением СНК от 8 сентября 1935 года на него была возложена ответственность за строительство силами заключённых Московского Северного городского канала и реконструкцию акватории и набережных реки Яузы. Не желая тратить на эти проекты труд «своих» заключенных, Ягода от выполнения этих обязанностей отказался.

Итак, перед нами не сатрап, но фигура вполне самостоятельная, которая не могла не иметь собственных политических взглядов. Она их и имела. Ягода симпатизировал лидерам «правого уклона». Об этом свидетельствовал сам Бухарин во время своих тайных переговоров с Каменевым летом 1928 года. Выше уже говорилось о том, что тогда «Бухарчик» искал опору в противостоянии со Сталиным и не побрезговал пойти на контакт со вчера еще столь ненавистными «левыми». Мало кто сомневается в факте проведения этих переговоров, а также в подлинности текста беседы, который содержится в Государственном архиве РФ. Так вот, убеждая Каменева в необходимости сотрудничества, Бухарин заявил: «Ягода и Трилиссер (заместитель председателя ОГПУ. — А. Е.) с нами».

Но, может быть, «любимец партии» приврал Каменеву, надеясь вызвать у него прилив оптимизма — дескать, даже и органы с оппозицией? Очень может быть, с него станется. Но слова Бухарина — далеко не единственный аргумент.