Раздражающие успехи еретиков

— Не думаю, что за этим стоял Кэйлеб, — сказал Чарлз Дойл и потянулся за тростью, которая стала его постоянным спутником после Харил-Кроссинг.

— Почему же? — зарычал Уиндшер, наблюдая, как старший мужчина, прихрамывая, подошел к Гарвею и встал рядом с ним, глядя в окно на ту же сцену.

— Потому что единственное, кем он не является, — это глупым, — просто сказал Дойл, вторя собственным мыслям Гарвея. — Посмотрите, как он обращался с нами, как он настаивал на поддержании общественного порядка в своих собственных тыловых районах, наказывал любого, кто преследовал подданных Корисанды, платил справедливую цену за захваченную собственность или захваченные склады. Он принял все мыслимые меры, чтобы не разозлить нас, наши войска или подданных князя Гектора. Ты действительно думаешь, что теперь, когда князь был бы вынужден сдаться, и это только вопрос времени, он собирался сделать что-то подобное?

— Но если это был не он, тогда кто это был? — потребовал Уиндшер.

— Это более сложный вопрос, Эйлик. — Гарвей отвернулся от окна. — Возможно, это был кто-то в Корисанде — в Мэнчире — кто был достаточно глуп, чтобы подумать, что Кэйлеб может на самом деле поблагодарить его за устранение князя. Или, полагаю, это мог быть Нарман. Он и князь долгое время были союзниками против Чариса, полагаю, что вполне возможно, может быть, даже вероятно, что князь Гектор знал что-то о Нармане, о чем Нарман предпочел бы, чтобы не узнал его новый император.

— Ты хватаешься за соломинку, Корин, — очень тихо сказал Дойл у него за спиной, и выражение лица Гарвея стало жестким. — Ты прекрасно знаешь, что это был не Кэйлеб, это почти наверняка была Церковь.

Уиндшер быстро и сердито вдохнул, но Гарвей в течение нескольких секунд даже не дернулся. Затем его плечи поникли, и он тяжело кивнул.

— Ты прав, Чарлз. — Его голос был едва слышен, и он закрыл глаза. — Ты прав. И если люди, сражающиеся против Бога, действуют с честью, в то время как люди, которые утверждают, что сражаются за Бога, делают что-то подобное, тогда что делать мне, тебе и Эйлику?

АВГУСТ, ГОД БОГА 893

VI

Дворец князя Гектора, город Мэнчир, Лига Корисанды

— Надеюсь, у тебя есть хоть какая-то чертова идея, что нам делать дальше, — резко сказал граф Энвил-Рок.

Он и граф Тартариэн сидели в помещении, которое когда-то было залом тайного совета князя Гектора, глядя друг на друга через стол, за которым они провели так много часов, совещаясь с Гектором. Западное небо, видимое через окно комнаты, представляло собой сердитый лист кованой меди, испещренный полосами облаков с огненными краями.

Что, — подумал Тартариэн, — чертовски уместно для слов.

Три дня, прошедшие после убийства Гектора и его сына, были одними из самых изнурительных в жизни Тартариэна. Вероятно, единственным человеком, который был еще более измотан, чем он, был тот, кто сейчас сидел за столом напротив него. Вместе им удалось поддерживать порядок в осажденной столице Корисанды, но как долго они смогут продолжать это делать — и что происходило за пределами города Мэнчир — было больше, чем они могли сказать.

— Если тебе нужны блестящие идеи, ты обратился не к тому человеку, Райсел, — откровенно сказал Тартариэн. — Все, что я знаю наверняка, это то, что прямо сейчас мы едем на ящере-резаке… и ты знаешь, насколько хорошо это сработало, согласно истории.

Губы Энвил-Рока дрогнули в короткой улыбке, но она так и не коснулась его глаз, и он глубоко вздохнул.

— Мы должны решить, что мы собираемся делать с преемственностью, — сказал он. — И мы также должны решить, что делать с проклятой армией Кэйлеба.

— Боюсь, что армия Кэйлеба — это легкая часть, — ответил Тартариэн. — Мы ничего не можем с этим поделать, что на самом деле оставляет нам только один вариант, когда дело касается Кэйлеба, не так ли? Это не то, что нравится нам обоим, но, по крайней мере, в нем есть достоинство определенной жестокой простоты.

— После того, как этот сукин сын убил Гектора? — почти зарычал Энвил-Рок.

— Во-первых, — сказал Тартариэн нарочито спокойным тоном, — у нас вообще нет никаких доказательств причастности Кэйлеба к этому убийству. Он…

— Знаю, что он сказал, что это не так, — прервал его Энвил-Рок. — Это именно то, что он сказал бы, не так ли? И если это был не он, то кто же еще?

— Не знаю, кто это был. В этом вся моя точка зрения. — Тартариэн снова подумал о том, чтобы упомянуть об одном неприятном подозрении, которое пришло ему в голову, и снова решил этого не делать. Во всяком случае, не напрямую. — Это мог быть Кэйлеб, хотя как именно он мог провести своих убийц через линию осады — интересный вопрос. С другой стороны, с таким же успехом это мог быть кто-то, пытающийся выслужиться перед Кэйлебом, кто-то, пытающийся ускорить сдачу до того, как война нанесет еще больший ущерб его интересам, какими бы они ни были. Или даже кто-то, кто узнал, что князь планирует вести переговоры с Кэйлебом, и был полон решимости помешать ему достичь какого-либо соглашения с Чарисом.