Раздевайся, Семёнова!

Я с налету придумала какое-то имя, уже не волнуясь, что она расколола меня насчет «качественности» первого секса. Слушала ее увещевания вполуха, думая только об одном – со своим низким порогом боли и невероятной чувствительностью, я точно сдохну. Уж если Юлька вся исстрадалась в процессе потери девственности – мне, по всей видимости, придется скорую вызывать.

Глава 12

Всю оставшуюся субботу и воскресенье я провела в ожидании звонка, подскакивая от каждого писка мобильника – будь то сообщение или звонок. Да что там сообщение – от каждого оклика меня по фамилии. Пока не начала всерьез подумывать, а не сменить ли мне эту чертову фамилию.

Оказалось, что все это цветочки – по сравнению с тем, как сильно меня будет трясти перед семинаром по «анализу и планированию бизнеса», который вел по понедельникам никто иной как сам Виктор Алексеевич Знаменский.

Думать о нем я могла теперь исключительно в сексуально-эротическом контексте – причем, долго сама не могла понять, приятно мне от этих мыслей или нет. В конце концов решила, что нет. Что ж тут приятного, когда тебя во-первых бросили, а во-вторых, ты сама не знаешь плохо тебе от этого или хорошо. К тому же, теперь я еще боялась того, что может произойти, если он все-таки вознамерится лишить меня девственности. Ко всей той жути, о которой поведала мне Юлька, я точно была не готова.

Одно было ясно – как прежде спокойно и безмятежно посещать лекции Знаменского я уже не смогу. А уж тем более семинары, во время которых всю группу, все двадцать человек, усаживали за длинный, овальный стол с учителем во главе – создавая ощущение планерки в какой-нибудь крупной фирме.

­– Ты представляешь, он опять заловил меня в коридоре! – гордым шепотом рассказывала мне Юлька, пока мы рассаживались и доставали учебные пособия. – Третий раз уже, между прочим… Как только ты оставляешь меня одну – он тут как тут. Будто следит за нами… или кто-то по его просьбе следит, из наших…

– И что говорит твой Ложкин? Серенады поет? – нервно поглядывая на дверь, поинтересовалась я. Мне было совсем не до Ложкина с его извинениями, но хоть как-то отвлекусь со всеми этими интригами… А то уже зубы стучат от страха.

Юлька хмыкнула.

– С него станется. Идиот.

У меня что-то щелкнуло в голове, и я подняла на нее озабоченный взгляд – уж больно не понравился мне этот довольный тон. Будто кошка сметаной облизнулась.

– Надеюсь, ты не собираешься его прощать?

– Да ты что… – она отмахнулась, но уж больно как-то… наигранно… Да еще и в глаза мне не смотрела. – Нужен он мне...

Я всерьез забеспокоилась и, забыв на мгновение о собственных проблемах, зашептала ей в ухо.

– Юль, что бы он там тебе не наговорил, это ж ежу понятно, что он просто пытается влезть к тебе в доверие. Или еще кое-куда.

– Ой, вы посмотрите на нее – специалист по «кое-куда» нашелся…

Она немного возвысила голос, и я невольно сделала тоже самое.

– Специалист-не специалист, а хлебнула этого самого «кое-куда» по самое не могу. И знаешь, что я тебе скажу?

– Что? – Юлька насмешливо глядела на меня из-под ресниц. Подозрительно густо накрашенных.

– А то, что все они одинаковые – вот что! Мужики эти. Все, как один – лживые и подлые. И доверять никому из них нельзя! – я уже не шептала – шипела так, что слышали наверняка на другом конце класса.

У Юльки округлились глаза.

– Ни фига себе ты разнервничалась…

– Да потому что сволочи они все! – мне уже было плевать, кто и что слышит – все эмоции вдруг обнажились и требовали, чтобы их немедленно высказали и желательно погромче. – Сволочи и козлы.

– Как оригинально, Семёнова. Ты просто кладезь народной женской мудрости.

Класс зафыркал от негромких, сдержанных смешков, и мое сердце пропустило удар.

– Не поделишься со всей группой? – с преподавательского места на меня смотрел сам Знаменский, совершенно непонятно как там оказавшийся. Опираясь руками в стол, он сверлил меня пристальным, внимательным взглядом – совершенно не сочетаемым с игривым тоном вопроса и с общим настроением «беседы».

– Может, и поделюсь, – как можно спокойнее ответила я, вызывающе глядя прямо ему в глаза. Но долго не выдержала – моргнула и отвернулась.

– Делись после занятий, если тебе не трудно, – процедил он, выпрямляясь и доставая из портфеля ноутбук. – Что ж… начнем, пожалуй.

И, раздав всем распечатанные копии статьи, которая и была предметом обсуждения сегодняшнего урока, принялся объяснять социальный контекст, в котором родилась данная теория анализа. Совершенно потеряв ко мне всякий интерес.

Я же смотрела на него и не верила.

Как? Как у него это получается? Вот только пару дней назад… такой ласковый, нежный, такой… я закрыла глаза, пытаясь подобрать слова…

– Морозова – следующий абзац.