Разделяющий нож: Приманка

«До тех пор, пока с ним в постели Фаун...» Короткие летние ночи были очень наполнены, но Дага поражало, как быстро пролетают и длинные летние дни. Короткая поездка за город, чтобы Фаун могла познакомиться со своей новой лошадью и оценить удобство одежды для верховой езды, превратилась в пикник у реки и объятия под занавесом ветвей ивы, длившиеся до темноты. На постоялый двор снова заглянул Сасса, родич Хорсфордов, и Даг обнаружил, что Фаун обладает ненасытным аппетитом в посещении ремесленников Глассфорджа. Ее бесконечное любопытство и страсть задавать вопросы ни в коей мере не были обращены только на дозорных, но охватывали, казалось, весь безграничный мир. Сасса был не только добровольным проводником, но и гордился своими знаниями и обилием родственных связей, в результате чего они побывали в мастерских по обжигу кирпичей, ювелирной лавке, у кожевника, на трех мельницах и у горшечника, где Фаун вылепила горшок под увлеченным руководством мастера и с наслаждением перемазалась глиной. Наконец, они еще раз побывали в собственной мастерской Сассы, потому что раньше Даг пропустил это удовольствие, отправившись объезжать болота.

Сначала Даг проявлял просто вежливый интерес – он редко обращал внимание на что-либо, что не касалось выслеживания и уничтожения Злых, – но вскоре обнаружил, что увлечение Фаун заразило и его. Мастера-стекольщики так искусно и трудолюбиво соединяли пламя и песок, создавая хрупкие сверкающие чудеса!

«Это магия крестьян, а они даже не понимают этого!»

Даг зачарованно следил, как комки стеклянной массы помещаются в формы и из них выдуваются абсолютно одинаковые изделия. Сасса подарил Фаун чашу, за изготовлением которой она следила при своем первом посещении, теперь отполированную, и девушка решила отвезти ее своей матери. Даг сомневался, что чаша доедет в целости в седельной сумке до Вест-Блу, но Сасса раздобыл коробку, набитую соломой, и надежды Фаун воспрянули. Везти большую коробку было неудобно, и Даг собрал все свое мужество, чтобы справиться с ситуацией.

Потом Фаун распаковала чашу и поставила ее на стол рядом с их кроватью, чтобы любоваться ею в вечернем свете. Даг, сидя на постели, почти с таким же интересом наблюдал, как узоры на стекле рождают дрожащую радугу.

– У всех предметов есть Дар, – заметил Даг, – за исключением тех, которых его лишил Злой. Дар живого существа постоянно движется и изменяется, но даже камни издают тихое ровное пение. Когда Сасса приготовил стеклянную массу и начал ее выдувать, ее Дар стал почти живым – такой большой была перемена. Теперь Дар снова успокоился, но стал другим... как если бы, – Даг взмахнул рукой, словно в поисках нужного слова, – как если бы чаша запела более веселую мелодию.

Фаун отступила на шаг, уперев руки в бедра, и бросила на Дага слегка огорченный взгляд, словно, сколько бы вопросов она ни задавала, он уходил от нее куда-то, куда она не могла за ним последовать.

– Значит, – медленно проговорила Фаун, – раз Дар в предметах передвигается... нельзя ли при помощи перемещения Дара двигать предметы?

Даг испытал легкое потрясение. Случайность или строгая логика заставила Фаун задать вопрос, который оказался так близко к сердцу тайн Стражей Озера? Даг заколебался.

– В теории это так, – наконец сказал он. – Не хочешь ли увидеть, как Страж Озера передвинет Дар этой чаши с одного конца стола на другой?

Глаза Фаун загорелись.

– Покажи!

Даг с серьезным видом протянул руку и передвинул чашу на шесть дюймов.

– Даг! – с возмущением воскликнула Фаун. – Я-то думала, ты покажешь мне волшебство!

Даг ответил ей улыбкой – он и вообще не мог на нее смотреть, не улыбаясь.

– Пытаться передвинуть предмет с помощью его Дара – все равно что нажимать на короткий конец рычага. Всегда легче сделать это рукой. Хотя и говорят... – Даг снова заколебался. – Говорят, что древние лорды-волшебники умели объединяться в группы ради больших чудес. Вроде того как мы объединяем Дар пострадавшего и Дар целителя для излечения или как соединяются влюбленные, только с использованием секрета, который утерян.

– А теперь вы такого не умеете?

– Нет. Мы слишком отстали. Может быть, наша кровь была осквернена в темные времена – никто не знает. Как бы то ни было, это к тому же запрещено.

– А ваши объезды?

– Во время объездов используется просто восприятие. Такая же разница, как, наверное, между тем, чтобы нащупать предмет рукой, и его перемещением.

– А почему перемещение запрещено? Или не разрешается объединяться в группы ради перемещения предметов?

Дагу следовало бы знать, что его слова вызовут новые вопросы. Кинуть Фаун факт было все равно что кинуть кусок мяса стае голодных собак: это вызывало только потасовку.

– Это приводило к печальным результатам, – ответил он успокоительно, да только по тому, как Фаун надула губы и наморщила лоб, стало ясно, что это не сработает. Что ж, раз не помогает успокоение, попробуем отвлечение. – Впрочем, позволь сказать тебе, что ни один дозорный не сунется в Лутлию, не научившись отгонять москитов при помощи Дара. Ужасные твари – высасывают всю кровь досуха!