Разбуди меня вчера

– А я не душила себя собственными руками!

– С тобой не поспоришь.

– Вот и не пытайся. И, кстати, ты случайно не поменял мнение насчёт того, что я не в твоём вкусе, а то уж больно странно вёл себя в Зеркале?

Дэнди рассмеялся так, будто шутку века услыхал:

– Расслабься. Это не двухсторонний эффект. Менять эмоции людей здесь, можно только дёргая за ниточки в Зеркале. Не иначе. Никак не наоборот.

– Ага, – фыркнула. – Сказал тот, кто, как и я ни хрена в этом не понимает!

Блэр оказалась дома. Чему я была рада… с одной стороны, а с другой, при виде её добродушной улыбки и находясь в тёплых объятиях внутри всё покрывалось корочкой льда от одной лишь мысли, какой разговор вскоре предстоит.

Она даже с Риджем была сама любезность. И да, в этом вся Блэр – добрейшей души женщина! Повезло мне с ней невероятно. Даже не знаю, за что она меня так любит. Хотя… если всё так, как я думаю, то кровные узы нас всё же связывают.

– У твоего парня очень необычный цвет волос, – протягивая Риджу чашечку чая, проворковала Блэр.

«Точно, – хотелось сказать мне, зачарованно глядя на Риджа, – цвет волос, как и цвет глаз у него потрясающие. И я была полной дурой, что не понимала этого раньше».

Ну или… я теперь полная дура, раз нахожу этого парня привлекательным.

И да:

– Он не мой парень, Блэр. Ты всё неправильно поняла.

Блэр попыталась спрятать улыбку, но я-то знаю это её выражение лица. Она слишком хорошо меня изучила! Слишком! От неё ничего не утаить. Так что она просто подмигнула и принялась расспрашивать о том, как проходит моя жизнь в Нью-Йорке.

– О! А вы знаете, у меня есть кошка, – поскулдиво мне улыбаясь, как бы случайно обронил Дэнди, поёрзав в стареньком кресле Блэр. – Очень милая, пушистая, но порой такая одинокая. Так жаль её…

– Правда? – с интересом поддержала разговор Блэр. – А у меня только в детстве была. У Джесмин аллергия на шерсть, так что пришлось отказаться от животных в доме.

– Блэр, – под гнётом взгляда Дэнди, решилась наконец я, отодвигая от себя кружку с чаем, – на самом деле я приехала для того, чтобы кое о чём поговорить.

И я оказалась права.

Стоило назвать это имя… «Элена» и улыбка погасла на лице моей Блэр, её руки задрожали, а глаза испугано заблестели.

– Это было так давно, моя дорогая. Элене тогда было всего шестнадцать, – начала она свой рассказ уже после того, как я долго-долго пыталась её успокоить и заверить, что всё в порядке. Она даже не стала спрашивать, каким образом мне удалось узнать имя родной матери. Просто говорила:

– Элена дочь моей покойной младшей сестры. Они с мужем погибли в автокатастрофе незадолго до того, как их дочь родила прекрасную девочку… тебя, Джесмин. Отец Элены, он… часто прикладывался к спиртному, и медэкспертиза определила, что в момент аварии он был нетрезв. А мужчина, от которого твоя мать забеременела, он…

Я видела, как трудно было Блэр говорить. Её голос дрожал и срывался на шёпот и теперь я жалела, что нанесла ей такой тревожный визит, ведь здоровье этой женщины далеко не стабильно, но уже поздно… Всё, что я могу, это взять её за руку и ободряюще улыбнуться, в то время когда бьётся на пределе сердце.

– Много слухов ходило о том, от кого забеременела твоя мама, Джесмин. Много страшных слухов. Кто-то им верил. Кто-то над ними смеялся. В итоге Элена так и не призналась, кто с ней это сделал. Об изнасиловании и речи не было, так она заверяла, говорила, что любила его, но… думаю, всё не так просто. Она была сама не своя. Думаю… её запугали, возможно даже так. Кто-то говорил, что это был её одноклассник, с которым они какое-то время встречались, кто-то говорил – какой-то пьяница из бара, а кто-то уверял, что это и вовсе был некий богатый перспективный человек, от которого лучше держаться подальше.. И боюсь, даже я не могу сказать тебе, дорогая, кто твой… твой…

– Отец, – помогла я Блэр закончить.

– Верно… Я присматривала за Эленой как могла, но… прости меня, милая, это я виновата. Это всё моя вина. – Слёзы опалили смуглую кожу Блэр, и она поспешила утереть их ладонями. – Мой муж он… он был не самым добрым человеком в этом мире. Иногда я думаю, что это судьба наказала его за то, как он велел мне поступить. Несмотря на то, что своих детей Бог нам не подарил, Генрих наотрез отказывался иметь чужих, это было вне его правил и я… Думаю я рано сдалась. Надо было настоять на своём. Надо было лучше пытаться убедить его… Это я, Джес, – распухшие от слёз глаза Блэр заглянули в мои, – это я виновата в том, что Элена оставила тебя на пороге церкви… Ты была ещё младенцем. Такой крохой.

– Её мать родила ребёнка и сбежала? – видя, что я не могу вымолвить и слова, вступил в разговор Дэнди.

– Да, – отрывисто закивала Блэр. – И я знала об этом… Знала, как жестоко она поступила, но ничего… абсолютно ничего не сделала.

– Вам муж запретил?

Блэр снова кивнула:

– Он поставил мне ультиматум: либо он, либо младенец и я… Я… о Боже…

– Я не виню тебя, Блэр, – я крепко прижала рыдающую Блэр к себе, со всем чувством, с теплотой. – Ты не могла, я понимаю.