Разбуди меня вчера

– Ладно, – глядя себе под ноги, Ридж мялся на месте. – Мне пора. Ты давай это… займись чем-нибудь. Можешь в бар сходить, выпить. Ты ведь снова пьёшь?.. Не отвечай. Вопрос риторический.

А вот это уже совсем странно. Предлагает выпить беременной девушке?..

Секс был недостаточно хорош? Я налажала?

Через час я была вымыта, высушена, переодета, сыта – причём всем и по горло, – и выхаживала по гостиной в поисках здравого решения для всех своих проблем. Вот бы взять и закончить всё одним махом! Как бы здорово-то было!

Элена уже дважды звонила. Всё пыталась выяснить, как Ридж принял новость от беременности, ну и я, примерив роль законченной стервы (как велел Дэнди), обматерила своего парня с ног до головы с жалобами на то, что кольца на моём пальце так и не появилось.

– Дай ему время. Всего день прошёл, – утешала меня Элена, как заботливая мамочка. – Скоро он всё осознает и упадёт перед тобой на одно колено. Справки о беременности уже у меня на руках, как и обещала. Всё пройдёт в лучшем виде.

– Ага. А потом мы запихнём мне под кофту подушку и будем рожать перьями!

Следом позвонил Шелдон и в довольно грубой форме поинтересовался не нашла ли я часом свои мозги, потому что его сестра до сих пор в бешенстве после моей выходки на суде.

Разговор продолжать не стала. Бросила мобильный на диван и медленно выдохнула:

– Ну и как мне отсюда выбираться?

Есть одна идея.

Уже спустя несколько минут семенила вниз по лестнице, так как решила, что физическая нагрузка тоже способна увеличить мой пульс.

Усатик-консьерж за стойкой окликнул. Проигнорировала и толкнула дверь парадной, собираясь прыгнуть в такси и направиться за дозой адреналина в ближайший парк аттракционов, чтобы прокатиться на американских горках. А для меня это подвиг, поверьте.

В глаза ударил поразительно яркий свет, и я зажмурилась, замерла на нижней ступени крыльца. Утреннее солнце настолько ослепляло, так что даже сквозь закрытые веки глазам приходилось несладко. Что это вообще за солнечная активность такая?

Но виной всему было не солнце. Его попросту не было. Как и не было неба над головой, не было облаков, не было людей спешащих по утренним делам, не было собак на прогулке и не поспевающих за ними хозяев. Не было ступеней крыльца под моими ногами. Как и города… не было. Нью-Йорк пропал. Звуки пропали. Тихо. Так тихо, что стук собственного сердца в груди кажется неправильным, нарушающим блаженную тишину в этом до дрожи пугающем месте.

Я больше не в центре шумного мегаполиса. И если я не сошла с ума, тогда объясните мне кто-нибудь, что, чёрт возьми, происходит?!

Огромный белоснежный пустырь простирался перед глазами. Чистый холст без единого штриха. Первозданная девственная чистота. И нет границ этому месту. Нет стен, нет дорог, нет неба, нет ветра, нет запахов, и даже звук собственных шагов по гладкому белоснежному покрову кажется искусственным, с трудом различимым.

– Что за чёрт? – испуганно прошептала, и голос эхом разлетелся по просторам.

Я словно в шаре с белым тонированным стеклом и отсутствием каких-либо декораций. И мне не нравится в этом шаре. Я не хочу здесь быть! Не должна здесь быть!

На ватных ногах медленно шагала вперёд, до боли сжимая кисти в кулаки, до солёного привкуса кусая нижнюю губу, и лихорадочно соображая, что это за место и как я здесь оказалась! Почему оказалась?!

Собственные кеды оставляли за собой грязные чёрные следы, уродуя девственно чистую поверхность этого места. Подобно пыльце на крыльях бабочки: коснёшься и останется невзрачный след.

Сколько мне идти? Куда идти? Зачем и для чего?

Большая чёрная точка возникла на горизонте, и я замерла. Смутные очертания напоминали человеческие. Кто бы это ни был он сидел скрестив ноги, опустив голову и всё что можно было разглядеть это его неширокую спину.

Медленно зашагала дальше. Идти больше некуда, а значит, придётся выяснять, что это за человек и что ему надо от меня.

Это была девушка и прежде чем я успела разглядеть её лицо, заметила классическую шахматную доску у ног, но с не совсем классическими фигурами. Это… Это…

Девушка дёрнулась так резко, что я вздрогнула, едва не схватившись за сердце. За сердце, которое издало два последних удара и камнем рухнуло в самые пятки.

Эта девушка… Я.

Светлые длинные волосы ровными локонами обрамляли миловидное лицо. Большие голубые глаза глядели с интересом. С жестоким, отчуждённым, ледяным интересом. Бледные губы расслаблены и выглядят так, будто им срочно требуется хотя бы капля влаги: сухие, обветренные. Это не мои губы.

Это не я.

Это не могу быть я!

Короткими резкими движениями копия склонила голову набок, будто робот, шейный механизм которого давно заржавел. Разглядывала меня, слегка прищурив глаза, и поворачивая голову в обратную сторону, медленно, отрывисто, жутко: скрип-скрип-скрип.

По коже побежали мурашки. Внутренности болезненно сжались, будто высохли. Крик застрял где-то в горле; онемела.

Растирая кожу ладонями словно в чесотке, судорожно огляделась по сторонам, наивно веря, что будто из ниоткуда нарисуется дверь и я сбегу из очередного кошмара.