Разборки дезертиров

Помимо Ивана Васильевича остались лежать человека четыре. Охранники потыкали их прикладами и оставили в покое – толку от этих работников уже не было. Чертыхаясь по поводу непозволительной расточительности, опухший Василий развернул какую-то берестяную грамоту и огрызком карандаша начал делать поправки «личного состава». Буркнул что-то в рацию – явились четверо угрюмых, разрисованных наколками – пошел процесс выдворения покойников из обиталища живых. «Вечером пополним, – переговаривались меж собой вертухаи. – Считай, до ужина еще парочка загнется – рыл восемь надо заказывать».

– Итак, господа яркие индивидуальности! – обвел Василий мутноватым взором ломающийся строй. – Вставать быстро и строиться ровно мы так и не научились. Ну что ж, будем тренироваться – в вечернее и ночное время. А пока имеется для вас пренеприятное известие – на кухне вышел из строя котел, поэтому утренний прием пищи с участием вашей любимой перловой каши переносится на неопределенное время! Но это не значит, что вы опять ложитесь спать и наслаждаетесь цветными снами! Смотрите, какой прекрасный день занимается! Действуем по упрощенной схеме – марш на работу, и никакого нытья!

Тяжкий вздох просквозил по строю. Парень со свинцовым лицом чертыхнулся сквозь зубы, невольно покосившись на меня – не побегу ли закладывать?

– И часто здесь такое случается? – прошептал я.

– Случается… – отозвался тихим эхом оборванец. – Текут стабильно раз в месяц – как менструации у бабы… Эти котлы – ровесники Куликовской битвы: огромные, ржавые, прохудившиеся, в них даже грешников можно варить, не то что вонючую перловку…

– Приходилось бывать на кухне?

– А как же, парень… И ты побываешь… Здесь, как в армии – наряд на толчки, наряд на кухню: должен же кто-то дерьмо убирать, отходы вылизывать… Только в армии это считалось наказанием, а здесь вроде как за счастье. Правда, носишься на оплеухах, но можно чего-нибудь урвать…

– Глиной перекусите! – заржал Василий, насладившись тоскливой реакцией. – Превосходные лечебные и бодрящие свойства…

В принципе, этот нелюдь был где-то прав. От «глиняной» диеты еще никто не умирал. Вязкой породе приписывают бодрящие и лечебные свойства. В отдельных странах определенные сорта голубой и белой глины почитают за деликатес. Пшеницу смешивают с глиной. В Иране продается в продуктовых лавках съедобная глина. В Сибири делают сметану из оленьего молока и каолинита – одного из видов глины. Интересно, а калории в ней имеются?

– И чего стоим, тоскуем, жопы чешем?! – завопил Василий. – А ну, выходи из барака строиться! Да шевелите ходулями, заморыши!

Подлетели конвойные, заработали прикладами. Кто-то ахнул, рухнув на колени. Строй распался. Мужик с ороговевшим черепом, получив в плечо, суетливо развернулся, отдавив мне носок. Стадо баранов устремилось к выходу. У дверей стихийно возник затор. Кто-то из конвоя, забавляясь, выстрелил в потолок – толпа испуганно загудела, кто-то упал, заорал от боли, когда идущий следом наступил ему на ключицу; я почувствовал, как становлюсь песчинкой в безликой массе, закусил губу и занялся изгнанием кричащих эмоций…

Тупые бультерьеры с пеной у рта срывались с поводков. Двор, засыпанный щебенкой, дощатый забор, «старомодная» колючка (уж этого дерьма на три века намотали). Вертухаи на вышках в порядке развлечения палили поверх толпы. Стадо людей сбилось в плотную массу. Рыхлый узник с синдромом Дауна – плоская переносица, скошенные кверху глаза, складчатая шея – бился в припадке, заливая себя и окружающих рвотной массой. Недовольный Василий сварливо брюзжал, чтобы заканчивали пальбу – и так работать скоро будет некому. Толпа неслась по несчастному, который корчился в судорогах. Трещали полые кости. Скрипели ворота, бультерьеры исступленно лаяли, хватали за пятки отстающих. За воротами начиналась извилистая грунтовка, распахнулась долина, заросшая луговым разнотравьем. Скалистые островки, разбросанные по высокой траве, огрызки пятнистых пород. Покатые кручи теснились по краям Лягушачьей долины. Кромки скал – остроконечные, изломанные. До деревьев, растущих на вершине, можно было бежать целый день – под палящим солнцем, под перекрестным автоматным огнем… Рабов выстроили в колонну по два, погнали маршем. В плечо упирался субъект со свинцовой рожей, сзади хрипел доходяга с шелудивой головой. За спиной осталась огороженная зона концлагеря, мелкие подсобные строения, ютящиеся меж каменных пролысин; по фронту вырастал еще один забор, горы щебня, засохшая глина, опалубка в траншее, усиленная распорками из шпал и отдаленно напоминающая раскопки древнего Херсонеса…