Разбитые на осколки

Лейси в конечном итоге отключается на заднем сиденье после того, как мы останавливаемся на заправке, где я ей приобретаю чрезмерно сладкую газировку и пару энергетических батончиков. Как только на горизонте начинает виднеться рассвет, слабый и неясный, бледно-розовый цвет окрашивает пасмурное небо, я натыкаюсь на «Уолмарт» на съезде с шоссе и терпеливо начинаю дожидаться, когда его, наконец, откроют. Лейси остается спать в машине, когда я направляюсь внутрь, чтобы приобрести там пару тройку вещей. Кассир бросает косой взгляд на мой свежий, фиолетовый кровоподтек на предплечье, где парень схватил меня немногим ранее, и сочувственно качает головой. То, в каком состоянии я нахожусь, и учитывая ранний час и кипу наспех схваченных джинсов, футболок и несколько пар обуви, говорит само за себя. Она определенно точно предполагает, что я сбежала от агрессивного парня или что-то вроде того.

Удивительно, насколько может обеспечить легкость вашего побега пара джинсов и балеток. Я чувствую себя более уверенно, чем в моих пижамных штанах. Лейси просыпается ровно восемь часов спустя, приходя в сознание достаточно продолжительное время, чтобы, наконец, суметь сказать мне, что она не умеет водить, прежде чем я решаю, что мы проехали достаточно на нашей машине и что нам, наконец, необходимо от нее избавиться. Мы останавливаемся в округе Джексон, штата Орегон, и бросаем машину на стоянке винного магазина с ключами, которые все еще находятся в замке зажигания, чтобы кто-то наверняка угнал машину. Затем мы проходим пять кварталов до мотеля Rest Eаzy, где я быстро регистрирую нас под вымышленными именами и затем отключаюсь.

***

Зет

— Что, твою мать, ты имеешь в виду, говоря, что ее дом оказался пустым?

Каллум один из моих парней, и в данный момент ему следует аккуратно подбирать слова, чтобы, сказать то, что необходимо, зная, в каком дерьме он находится прямо сейчас. Я велел ему следить за домом Слоан ночью, но долбаный придурок звонит мне только в одиннадцать часов утра, чтобы сказать, что дом был пустым, когда он приехал туда.

— Когда ты в последний раз проверял дом? — решительно требую я ответа.

Он молчит на протяжении некоторого времени, затем отвечает:

— В полночь, — я могу слышать ощутимую дрожь в его голосе.

Я надеюсь, что он может слышать мой убийственный тон.

— Прости что? Потому что мне кажется, что я только что услышал слово «полночь», когда я тебе сказал, чтобы ты проверял их каждые два часа.

— Я знаю, Зи. Но это место находится в тысячах миль от цивилизации, чувак! Мне потребовался час, чтобы только найти его. Я подумал, что никто не сунется туда по этой жуткой дороге посреди ночи. Это, черт побери, опасная затея!

— Ты знаешь, что на самом деле опасно? — рявкаю я. — Я. Я, мать твою, чертовски опасен. И прямо сейчас я чертовки близок к тому, чтобы вылететь обратно в Сиэтл и самолично прибить тебя. Ты понимаешь меня?

— Прости меня, Зи! Серьезно, я обязательно найду их, клянусь, чувак.

— Ни хрена подобного. А сейчас ты мне скажешь все, что обнаружил, когда вошел в дом. — Мой голос становится тише с каждым следующим словом, кто угодно, кто знает меня достаточно хорошо, может точно сказать, что это опасный знак.

— Там были глубокие отметины от шин. Могу точно сказать, что они не от машины докторши. Ее развалюха все еще припаркована возле дома. И там было огромное количество следов и глубоких отметин в грязи. Полагаю, что это все выглядело так, будто кого-то волокли по земле или тому подобное дерьмо

— Волокли или тому подобное дерьмо? Ты сейчас на самом деле заставляешь меня задумываться о таких «приятных» вещах, Каллум. Известно ли тебе, как чувствуется, когда твои пальцы ломают один за другим, гавнюк? Потому что перспектива продемонстрировать тебе это, становиться все более и более привлекательной с каждой проходящей минутой. Где. Они?

— Я не знаю, босс. Но собираюсь выяснить это прямо сейчас. Прямо сейчас!

Звонок прерывается. Я стискиваю зубы, крепко закрываю глаза и сжимаю свой кулак вокруг телефонной трубки, пока она не издает жалобный треск под натиском силы. Я пользуюсь моментом. Тяжело сглатываю. Глубоко вдыхаю.

Сегодняшний день начался не слишком хорошо.

Безрассудное, бешеное беспокойство скручивает мой желудок, отчего внутри него все практически закипает. Какого хрена со мной не так? Мои ладони становятся чертовски влажными от пота, и сердце барабанит так сильно, что складывается такое ощущение, будто оно вот-вот вырвется из груди. Я поднимаюсь на ноги, чувствую легкое головокружение.