Разбитые иллюзии

«Что?» — испугалась я. Мало того, что я незаметно для себя наполняюсь информацией от кого-то другого, так я и отдаю.

«Пати, — Шон уловил мой страх и агрессию, — я знаю, как ты боишься потерять самостоятельность и контроль над своей жизнью, но мне-то ты можешь доверять. Ведь я весь твой: и мыслью, и словом, и делом».

Усовестил он меня, но извинений даже в мыслях принимать не стал. Уловив моё раскаяние, он тут же вернулся к делу:

«Я знаю о Косте. О том, кем он был для тебя…»

«Даже я не понимаю, кем он был для меня».

«Отцом», — тут же ответил Шон.

«Третьим?» — скептически переспросила я.

«Наставником, если тебе так больше нравится. Но я не разделяю эти понятия. А ещё я понимаю, что значит для тебя Вик, — поспешил добавить он, — и как вести ресторанный бизнес», — в последней фразе я уловила улыбку.

«А то, что я сейчас… руковожу — это тоже пришло от тебя?»

Шон улыбнулся и в мыслях, и в реальности.

«Пати, решения принимаешь ты и только ты. Просто сейчас у тебя больше информации для этих решений. Только и всего. Хотя, если ты не всегда знаешь, где моя память, а где твоя, надо научиться чётко различать. У меня с этим проблем нет: уж слишком чуждо то, что приходит от тебя».

«А у меня есть», — буркнула я.

«С практикой всё образуется».

Придя в себя, я согласилась на замену Эльвисы Бромиасом и вскоре завершила наш разговор. Все расходились из-за стола с разными чувствами и мыслями. Тони, как всегда, был спокоен и готов ко всему, Венди находилась в приподнятом настроении и готовилась доказать, что она взрослая и может быть полезной. Ники сомневалась, предстоящее её скорее угнетало, она искала опору в Тони, как всегда. Шон погрузился в обдумывание частностей предстоящей операции.

А я почувствовала необходимость поговорить с Ландышами. Они прятались от меня весь день, но не ложились спать так рано, как флерсы, поэтому я решила, что вполне могу застать их в оранжерее бодрствующими.

Так и вышло. Они нашлись на куче опилок для мульчирования, неплохое ложе они себе там устроили. Увидев меня, близнецы инстинктивно дёрнулись, будто хотели удрать. Но скрыться было некуда, и они сели рядышком, повесив головы и кутаясь в огромные шарфы-шали.

Меня обидело такое их поведение. Я не сделала им ничего по-настоящему плохого и никогда не была жестока с ними.

— Почему вы избегаете меня? Разве я давала повод бояться себя? — немного раздражённо спросила я.

Мальчик вскинул голову и удивленно глянул на меня.

— Нет, вы не давали повода себя бояться, — ответил он.

Очень информативно.

— Почему вы меня избегаете? — повторила я.

Они поёжились и переглянулись.

— Ваша доброта к нам чрезмерна и почти нестерпима, — тихо промолвил беловолосый.

Я застыла, пытаясь осмыслить эту фразу. Не вышло.

— Почему?

— Мы угроза для вас! Для всех вас! — в отчаянии вскричал мальчик. — Приходил Ласковый Палач… За нами ведь приходил… — тихо прошептал он.

— Ласковый Палач? Оптимус Прайм? Откуда вы его знаете?

Близнецы лишь ещё больше съёжились, втянув головы в плечи.

— Значит, правда, что это его мать вас изуродовала…

Они дёрнулись, будто я их ударила, и задышали часто-часто.

— Всё-всё! — я испугалась такой реакции на свои слова. — Молчу.

Подождав, пока они чуть успокоятся, я продолжила.

— Я смогла договориться с Оптимусом об отсрочке на год. До следующей осени я должна сделать из вас настоящих флерсов.

— Это невозможно, — подала голос девочка. — Это необратимо.

— Необратима только смерть, и то не всегда, — ответила я.

— А убитых нами вы тоже вернёте? — горько кривясь, спросил мальчик.

— Нет. Не верну. Их смерть пала на головы тех, кто отдал вам приказ.

— Без приказа! Мы убили без приказа!!! — завопил беловолосый.

— Угу, — согласилась я. — От опустошённости не соображая, что делаете.

Они лишь сокрушённо покачали головами, мол, со мной бесполезно говорить.

— Отсрочка, — напомнила девочка, — значит, по истечении года он вернется и убьет нас?

— По истечении года он вернется, чтобы засвидетельствовать, что вы вновь стали флерсами, — отчеканила я. — А сейчас я требую от вас полного повиновения мне и моим вассалам, требую беречь свои жизни и всячески сопротивляться попыткам украсть вас или убить. Клянитесь! — грозно закончила я.

Притихшие близнецы поклялись.

— Я действительно знаю, что надо делать, — мягко сказала я. — Осталось уточнить, как.

Ландыши впервые посмотрели на меня нормально, с робкой заинтересованностью. До этого лишь удостаивали взглядами типа «малахольная» и «блаженная дурочка».

Оставив бескрылых, я пошла прогуляться по полям. Сказав, что знаю путь решения проблемы, я не соврала. Пусть не сразу, но я поняла: пока Ландыши не потеряют память, с ними невозможно ничего сделать. Тёмная тварь, изувечившая их, создала гениальную конструкцию: поселив в них черноту, она закрепила её убийствами. Она заставила их быть чёрными, вываляла во тьме, в грязи, погасив память о свете и добре.

Память — вот ключ ко всему.