Разбитое окно

В дверь снова позвонили. Мгновением позже Райм услышал шаги своего помощника – тот возвратился из прихожей в одиночестве. Сначала криминалист решил, что, наверное, доставили какую-нибудь посылку, но тут же вспомнил: сегодня воскресенье! Вероятно, гость в легкой прогулочной одежде и спортивной обуви бесшумно ступает по ковровому покрытию коридора.

Ну конечно!

В комнату вошел молодой человек и смущенно кивнул в знак общего приветствия. После нескольких лет службы в патрульной полиции Рон Пуласки набрался опыта, но внешне никак не изменился, а для Райма как был, так и остался желторотым юнцом, и, пожалуй, останется им навсегда.

Его одеяние действительно состояло из мягких кроссовок «Найк», голубых джинсов и гавайской рубашки навыпуск очень кричащей расцветки. Светлые волосы торчали вверх стильными «спайками», открывая мужественный шрам на лбу – память о его первом участии в расследовании, проводимом Раймом и Сакс и чуть не стоившем начинающему полицейскому жизни. Ведь из-за полученной тогда черепно-мозговой травмы Рон уже собирался увольняться со службы. Однако именно пример Райма побудил его изменить свое решение и помог выдержать нелегкие испытания при прохождении курса реабилитационной терапии (Райм узнал об этом от Сакс; сам Пуласки ни за что бы ему не признался).

Рон недоуменно поморгал глазами на смокинг Купера и еще раз кивнул всем присутствующим.

– Ну что, Пуласки, тарелочки сияют чистотой? Цветочки не забыл полить? Собачку покормил остатками завтрака?

– Я выехал сразу после нашего разговора, сэр!

Они увлеченно обсуждали подробности дела двоюродного брата Райма, когда в дверях раздался голос Амелии:

– Маскарад, да и только! – Она с показным интересом рассматривала смокинг Купера и пеструю рубашку Пуласки. – Первоклассный прикид. – Похвала в адрес смокинга прозвучала иронически. – И ты тоже выглядишь в нем шикарно, точно тебе говорю.

– Но к сожалению, я всего лишь полуфиналист, – с грустью заметил Купер.

– Надеюсь, Грета не слишком расстроилась?

Однако Купер сообщил, что его роскошная скандинавская парфюмерша на самом деле очень переживала неудачу и теперь «в компании подруг топила печаль в аквавите – национальном напитке ее родины».

– По мне, так его в рот взять нельзя! – добавил эксперт-криминалист.

– Как твоя мама?

Купер проживал вместе с матерью, весьма энергичной леди, коренной обитательницей Куинса [9].

– В полном порядке. Она сейчас завтракает в ресторане лодочной станции.

Сакс расспросила Купера о жене и двух его малышках, а также поблагодарила за то, что тот согласился поработать в воскресенье. Потом обратилась к Райму:

– Ты ведь сказал Мелу, как мы ему признательны?

– А как же иначе, – промямлил Райм и решительно заявил: – Ну, теперь самое время заняться работой. Так, что у тебя? – Он указал взглядом на большую коричневую папку в руках Амелии.

– Описи вещественных доказательств и фотоснимки из дел о краже редких монет и изнасиловании.

– А где сами вещдоки?

– Хранятся на складе полицейского архива на Лонг-Айленде.

– Ладно, давайте посмотрим, что там.

Сакс взяла маркер и на чистой белой доске начала составлять перечень улик по образцу схемы, ранее разработанной ею применительно к делу двоюродного брата Райма.