Равенклифф (ЛП)

Мы проехали через высокие железные ворота, с начертанным на них девизом Tintinna Vere, Specta Alte — узрите правду, метьте выше — и мы стали подниматься на холм. Пока мы поднимались вверх по холму, колокола начали отбивать, взывая нас домой. Я увидела, как c лица Хелен дочиста смылись все опасения и страхи последних нескольких месяцев. Этта, Сюзанна и Мэри притихли, чтобы послушать звон. Даже Миртилена перестала чрезмерно заботиться о своей шляпе и вытянула свою длинную шею, чтобы уловить первый проблеск Блитвуда, когда мы достигли вершины холма.

Вот он! Столько же волшебно, как я помню, утомлённый многовековой камень горел золотом в ярком солнечном свете, колокольня вздымалась на фоне голубых гор на расстоянии, как гордая бойница, стоявшая на страже у долины реки. Массивные стены замка излучали безопасность и защиту, точно также как колокола взывали нас домой, но колокола пробудили нечто ещё другое во мне. Казалось, колокольный звон вибрировал в моей крови. Хотя я и испытывала чувство тоски по Блитвуду, чьим колоколам было предначертано зарождать во всех наш Орден, так же звон приносил невыносимую печаль.

Однажды Рэйвен сказал мне, что колокола Блитвуда пробуждают прискорбие в Дарклингах по всем кого они потеряли. Теперь я чувствовала эту утрату. Это ощущалось так, словно тебя изгнали. И я знала, что если во мне раскроют Дарклинга и выгонят из Блитвуда, я буду испытывать это прискорбие каждый день своей жизни. Это было сожаление, что испытывала моя мама, и теперь я понимала, что вынудило её хранить гравюру с изображением замка на своём прикроватном столике.

Я отвела глаза от замка и поймала устремлённый на меня взгляд Этты. Её глаза были широко распахнуты и переполнены слезами. Какова, должно быть, была ноша чувствовать так глубоко, что чувствуют другие! Я послала ей отважную улыбку, понадеявшись избавить её от своей боли, и она, не одураченная вовсе, сказала:

— У тебя всё будет хорошо, Авалех. Я обещаю.

— Конечно же, у Авы всё будет хорошо, — сказала Хелен. — Мы возвращаемся в Блитвуд, где ничего не менялось веками. Посмотрите, вон Дейзи! Она приехала раньше, чтобы заполучить нам хорошую комнату.

Я сомневалась, что это было единственной причиной заблаговременного приезда Дейзи. На ней была изношенная перевязь — знак блюстителя — и я припомнила, что в одном из своих редких, лаконичных писем она говорила, что будет работать в этом семестре. Обычно нечто таким занимались девушки-стипендиатки и я стала гадать, не переживал ли отец Дейзи, преуспевающий торговец Канзас-Сити, полный перелом в своей фортуне. Каковы бы ни были её мотивы, было упоительно видеть Дейзи, стоявшую в самой гуще прибывающих девушек, наводя порядок в хаосе. К тому времени как мы достигли круговой подъездной дорожки, я увидела, как она приказывает Джорджиане убрать свой багаж с главных ступенек, сказала шоферу перегнать его "Роллс-Ройс" и спасла шляпку новенькой девушки от вероятности быть сорванной с её головы вырвавшимся на свободу соколом.

— Как вижу, одна из Диан уже упустила своего сокола, — сказала я, вспомнив, что Дианы уже прибыли в школу и провели их первые три дня и ночи в "пробуждении" своих птиц для их подготовки. — Это новый сокол? — спросила я, залюбовавшись элегантной белой хищной птицей. — Не помню, чтобы такой был в прошлом году.

— Это будет кречет Джорджианы Монморанси, — сказал Жилли, который обошёл карету, чтобы помочь нам выйти из неё. — Мистер Монморанси прикупил особую пару прекрасных кречетов для неё и мисс Дрисколл. В этом году они обе — Дианы.

По его тону было четко понятно, как он относился к тому, что Джорджиана и Альфреда были отобраны — выбору, который, несомненно, был больше связан с пожертвованиями школе, что делают их отцы, нежели с их талантами в качестве охотниц.

— Конечно же, Джорджиана Диана, — сказала Миртилена, когда встала впереди всех, чтобы первой сойти. — Мы, Монморанси, рождаемся охотницами и прирождёнными лидерами. Вот почему, я езжу верхом с гончими в виду того, что…

Рассуждение Миртилены о превосходстве Монморанси было резко прервано соколом Джорджианы, нырнувшим прямиком к её голове и выдернувшим мёртвого воробья с её шляпы.

— Говорила тебе, контролировать эту птицу, — заворчала Дейзи, когда она подошла к нашей двуколке, но когда она увидела меня с Хелен, она вскинула руки и выкрикнула наши имена.

Хелен протолкнулась мимо глубоко оскорблённой Миртилены и нырнула в открытые объятия Дейзи, потянув меня за собой. Я была удивлена тому, насколько сильными оказались руки Дейзи — и как приятно ощущалось быть заключённой в их объятие. Может быть, Этта была права, у меня всё будет хорошо здесь.

— Я думала, вы двое вообще не сможете сюда добраться! — воскликнула Дейзи, отступив назад, чтобы посмотреть на нас. — Мне так много надо рассказать вам!

— Ты можешь начать с того, что расскажешь нам, почему ты блюститель, — сказала Хелен. Я знаю, что связано это не с тем, что ты на стипендии. Разве твой папа не открыл совсем недавно новый склад в Сент-Луисе?