Равенклифф (ЛП)

— Говорила тебе, левая сторона предпочтительнее, — произнесла с манерной медлительностью и южным акцентом одна из девушек, загромоздив проход, когда мы попытались обойти её. — Моя кузина Джорджиана сказала, что когда мы сядем в поезд, мы должны сесть слева. А теперь этот ребёнок, — она презрительно взглянула на Этту, её бледно-голубые глаза задержались на простой незамысловатой юбке и потёртых ботинках, — взяла и заняла последнее место с видом на реку, а она даже не девушка из Блитвуда.

— С чего ты решила, что она не девушка из Блитвуда? — спросила я, попытавшись прошмыгнуть под широкими полями шляп девочек.

Все их шляпы были покрыты перьями, а на той, что принадлежала южанке, и вовсе разместился целый мёртвый фазан. Она развернулась ко мне, всё ещё преграждая нам путь, и ответила:

— Ну, она слишком молода, благослови её сердечко.

— Мне пятнадцать, — объявила Этта. — Я просто маленькая для своего возраста.

— И, — продолжила девушка с мёртвым фазаном на голове, — она едва ли одета, как девушка из Блитвуда.

— Как и ты тоже, — заметила Хелен, многозначительно посмотрев на бугры кружева вокруг высокого воротника девушки, перетянутую шнурком талию, обтягивающую юбку и туфли-лодочки на тонкой подошве. — Ты никогда не сможешь натянуть лук со всеми этими оборками под рукой и упадёшь в обморок от недостатка кислорода сразу же, как впервые попытаешься позвонить в колокола в этом корсете. Не говоря уже о том, что соколы сделают с этой птицей на твоей шляпе. Тебе повезёт, если ты пройдёшь через парадную дверь, и Блодьювед не ощиплет долыса твою голову

Девушка с мёртвым фазаном начала краснеть, слушая речь Хелен, в то время как две её подруги ошарашено смотрели на меня, словно я раскрыла крылья, что я могла сделать в любой момент, если девушки не уберутся с нашего пути.

— Значит, ты выпускница? — спросила курносая невысокая брюнетка, её чёрные глаза-пуговки широко распахнулись.

— Ох, — я выразила сомнения, смутившись, что помыкнула группой новеньких девушек. — Нет, я только что оперившаяся, это…

— Второкурсница! — воскликнула третья высокая и худая девушка в очках. — Я изучала руководство.

— Ну что ж, — сказала Хелен. — Тогда ты должна знать, что простые птенцы должны уступать оперившимся. Пожалуйста, отойдите, чтобы мы могли присоединиться к нашей подруге.

— Я не помню никакого такого правила в руководстве, — отметила охочая до учебы девушка.

— Руководство? — взвизгнула Этта. — Я не знала, что есть руководство. На местах напротив нас предостаточно места. Почему бы вам не присоединиться к нам, и мы все вместе посмотрим?

— Но тогда мы будем смотреть в обратную сторону, — ответила девушка с мёртвым фазаном. — Я попросту не могу ехать спиной по ходу движения, меня укачивает.

— Ну, а я могу, — заговорила темноглазая девушка, втискиваясь на сидение напротив Этты. — Меня никогда в жизни не укачивало.

— Меня тоже, — заметила любящая учиться девушка, проскользнув на другое обращенное назад сидение. — Хотя думаю, возможно, ты на самом деле имела в виду вертиго, если ты подразумевала головокружение, вызванное обратным движением поезда.

— Я могу втиснуться с ними, потому что очень маленькая, — сказала Этта с озорной улыбкой девушке с мёртвым фазаном, — а ты можешь сесть с Авой и Хелен. Ну, тогда все мы Блитвудские девушки будем вместе!

Этта ещё даже до Блитвуда не добралась, а уже завела друзей.

Хелен посмотрела на девушку с мёртвым фазаном так, будто хотела выщипать все перья из её шляпы. Но со всем благородством, которое десятилетиями манерами старого Нью-Йорка прививалось ей, она просто сказала:

— Не хочешь ли присоединиться к нам? Уверена, мы все извлечем пользу от компании друг друга.

Неудивительно, что девушка с мёртвым фазаном оказалась из рода Монморанси — Миртилене Монморанси из семьи Саванны Монморанси, которая, как я посчитала по всем попыткам Миртилене доказать обратное, была отчасти самой бедной из ветвей этого рода.

— Наша плантация была самой прекрасной в Джорджии — до тех пор, пока Янки не выжгли её дотла во время войны северной агрессии, конечно, — поделилась с нами Миртилене.

— Ты имеешь в виду гражданскую войну? — спросила я с напряжённой улыбкой. — Ту, в которой Юг начал с отделения? И, в конечном счете, в которой освободили рабов?

— Это то, чему они учат вас в Блитвуде? — спросила Миртилене.

Если честно, мне хотелось сказать, что нам в Блитвуде преподают, что рабство было институтом зла при подстрекательстве трау, и что Орден, неистовые аболиционисты, сражались вместе с Севером, чтобы всё исправить. Однако я вспомнила, что Омар сказал мисс Шарп. Да, Орден сражался ради освобождения рабов, но в Блитвуде не было чернокожих студентов.