Равенклифф (ЛП)

Было довольно приятно видеть как Хелен, у которой имелся портрет, выполненный самим Джоном Сингер Сарджент, с таким энтузиазмом отнеслась к запечатлению на память нашего дня на Кони-Айленд в сувенирной фотографии, но когда я посмотрела на Натана, то увидела, что с его лица сошли все краски.

— Что не так? — спросила я.

— Мужчина, — произнёс Натан сквозь плотно сжатые губы. — Он кажется знакомым.

— Как ты можешь судить? — спросила Хелен. — Его лицо совершенно нечистое.

— В том-то и дело. Именно так я помню его — мужчину, который задавал мне вопросы в тот день в таверне "Крыло и Клевер". Всякий раз, когда я о нём думаю — или он мне снится — его лицо размыто точно так же, как здесь.

— Если это тот же мужчина, — сказала я, вспомнив день, когда мы с Хелен застукали Натана в местной таверне Райнбека, в компании с незнакомым джентльменом, — это означает, что мужчина, который увёл Рут — Юдикус ван Друд.

Шквал прохладного солёного воздуха накрыл нас, как только мы сошли с поезда в Бруклине. Он восхитительно ощущался, но не унёс прочь зловещие мысли. За последний год я выяснила, что Юдикус ван Друд был настоящим отцом Натана, но Натан об этом не знал. И если бы я могла хоть что-то с этим сделать, он бы никогда не узнал.

— Каков план? — спросил Натан, когда мы спустились по ступенькам с надземной платформы на улицу.

У меня действительно был план. Мы начнём с самого входа в Стиплчейз-парк, где Рут собиралась встретиться со своим таинственным незнакомцем, и найдём кого угодно — продавцов билетов, бродячих актёров, сотрудников охраны — кто постоянно работал здесь и покажем им фотографию Рут. Но я не рассчитывала на такую толкучку. Когда мы спустились с железнодорожной платформы, нас подхватил поток людей и понёс за собой, подобно огрызкам бродяг в Бауэри¹². Толпа потащила нас по широкому авеню, названному в честь улицы Манхеттена с очень сомнительной репутацией, которое вело в парк с аттракционами, и само по себе было неким подобием парка развлечений.

— Держитесь! — выкрикнул Натан, сцепив наши руки под своей рукой, когда мы вверглись в людские массы.

Невозможно даже было услышать друг друга поверх какофонии смеявшейся толпы, шутовской музыки каллиопа, которая, казалось, звучала отовсюду одновременно, и уличных актёров, предлагающих множество аттракционов.

— Присмотритесь хорошенько на эту группу дикарей, леди и джентльмены! — воскликнул один из них.

Я вытянула шею, чтобы разглядеть представителя африканского племени в меховой набедренной повязке, его бритый череп и обнажённая грудь были покрыты татуировками.

— Этот мужчина почти что голый! — прошептала Хелен мне на ухо.

— Посмотрите шоу уродов! Посмотрите на бородатую даму и леди-обезьяну с Борнео!

Краем глаза я увидела женщину, одетую в красивое кружевное платье, только вот её лицо было покрыто волосяным покровом. Она стояла с диким королевским достоинством, её взгляд был сосредоточен на точке выше голов толпы.

— Это дорога к Далиле Семи Вуалей¹³, — прокричал другой актёр. — Самое обольстительное шоу на Земле! Она исполняет непристойный танец! Больше нигде кроме как здесь, в океанском бризе Кони-Айленда, её поглотит собственный огонь!

Женщина с закрытым вуалью лицом, но в откровенном костюме, прикрывающем только грудь и бёдра, затанцевала шимми рядом с нами, нащёлкивая пальцем по тарелкам и извивая своими шарфами вокруг шеи Натана. Опьяняющий аромат жасмина смешался с запахами жареных моллюсков, соленого воздуха и цирковых животных. Натан взглядом проследил за танцовщицей, пока она, покачиваясь, сливалась с толпой.

— Она уж чересчур бесцеремонна! — засопела Хелен.

Танцовщица непристойных танцев была не единственной, кто был бесцеремонен. Дважды я почувствовала руки незнакомцев на себе, но когда я оборачивалась, чтобы поймать нарушителя, я смотрела в море смеющихся лиц, настолько раздутых от веселья, что они походили на гротескный знак, который на крыше воспроизвела подменыш. И затем я увидела само лицо, мелькавшее над толпой, подобно направляющему духу места — духу шутовского ликования, от которого у меня появилась оскомина на зубах, но каким-то образом заставившего меня пожелать улыбнуться и танцевать под безумную мелодию каллиопа.

— Сюда! — закричала я Нату, который отгонял шута в клетчатых штанах, протянувшего несколько игральных карт.