Раубриттер (IV.II - Animo)

— У Вольфрама, чтоб ему кишки вырвало! — зло бросила она, переводя дыхание, — Сто тысяч дьяволов, если не заведем пулеметы, в аду уже можно сковородки на огонь ставить!

Бальдульф кивнул. И раньше не разговорчивый, в бою он не считал нужным тратить время на пререкания и расспросы. Да и сколько осталось того боя?..

— Олеандр! — крикнул он, — Замки!

Олеандр Бесконечный возник из водоворота беззвучно, точно дух смерти. Единственный из рутьеров, не считающий нужным защищать голову броней, он сражался без шлема и Гримберт отчетливо видел, что лицо его спокойно и, вместе с тем, пусто, точно сосредоточенный лик святого из туринского собора. Он лишь едва заметно кивнул Бальдульфу и поднял люцернский молот, свое страшное оружие.

Удар последовал столь быстро, что сенсоры «Убийцы» даже не распознали его. Зато хорошо распознали лязг падающего замка, сбитого с пулеметного кожуха. И второй, последовавший тотчас вслед за первым. Две пиктограммы в его визоре беззвучно изменили цвет с алого на изумрудно-зеленый. Это значило…

Гримберт знал, что это значило.

* * *

Следующий Ангел, вынырнувший из ревущего водоворота, выглядел столь жутко, будто провел в аду целую вечность, мучимый дьявольскими силами и заживо освежеванный демонами. Чей-то удар наполовину содрал белоснежную кожу с его лика, обнажив слюдяные, сложного устройства, кости, между которыми виднелись непривычно бледные и тонкие мышечные волокна. Но первый же рутьер, попытавшийся встать у него на пути, откатился в сторону, потеряв свой палаш и изумленно взирая на пробоину в кирасе, в глубине которой за слоями развороченного металла виднелись судорожно дрожащие внутренности.

Орлеанская Блудница мгновенно обрушила на голову Ангела свой кракемарт, но тот невероятно легко встретил лезвие на середине траектории взметнувшейся рукой. Несколько пальцев шлепнулись в снег, однако силы оставшихся было достаточно, чтоб рутьерка, вскрикнув от боли в вывихнутой руке, выпустила оружие. Бальдульф вскинул годендаг, чтобы всадить шип ему в горло, но куда ему, воину из плоти и крови, было тягаться с совершенными рефлексами рыцаря…

Ангел небрежным хлестким ударом отбил его выпад и сам потянулся следом, чтобы заключить Бальдульфа в свои смертоносные объятья, обладающие силой гидравлического пресса. Потянулся и…

Пулеметная очередь ударила Ангела в упор, заставив отшатнуться и задергаться в ворохе бесцветных искр, которые пули вышибали из его лопающихся костей. Грудная клетка с хрустом вмялась вовнутрь, растопырив в стороны рубленные обломки ребер. С негромким треском лопнул позвоночник, отчего голова Ангела вдруг бессильно повисла на лоскутах кожи.

Ангел был уже повержен и не представлял опасности, но Гримберт не смог сдержаться. Коротким движением сместил маркер на несколько дюймов и вновь вжал гашетку, размолотив висящую голову короткой очередью и превратив в россыпь склеенных розовой слизью слюдяных осколков. Напрасная трата патронов, подумал он, Магнебод был бы очень недоволен.

Но он ничего не мог с собой поделать.

Бальдульф с трудом поднял оброненный годендаг. Получив всего один удар, он ощутимо пошатывался и выглядел как человек, контуженный близким разрывом восьмидюймового снаряда. Ему потребуется по меньшей мере полминуты, чтобы прийти в себя, восстановив контроль над телом. Куда больше, чем нужно было Гримберту, чтобы еще раз нажать на гашетку.

Поймав короткий мысленный приказ, послушный «Убийца» мгновенно заключил фигуру Бальдульфа в пламенеющий нимб — ареол прицельного маркера. Еще одна команда — и Бальдульф перестанет существовать, превратившись в звенящие под ногами осколки брони и алый снег.

Это было просто, чертовски просто. Куда проще, чем семь дней медленно умирать в яме, поддерживающее слабеющее тело крохами ненависти, которые он сжигал, вновь и вновь вспоминая единственный в своей жизни бой, звон пулеметов в ночи и страшный грохот, с которым пал «Страж». Просто нажать на гашетку — «Убийца» сам сделает все необходимое. Как любой рыцарь, он исполнителен и предан.

Бальдульф вдруг повернулся к нему лицом. Покачивающийся, с трудом держащий в руках оружие, он с удивительной легкостью поймал взгляд Гримберта, хоть и не мог видеть его за всеми слоями бронированной стали. Пальцы его дрожали, потому он не сразу смог поднять забрало.

Лицо у него было темным, запекшимся, сосуды в глазах полопались, кожа выпачкана пеплом и чужой кровью. Но усмешка осталась прежней — насмешливая волчья усмешка, которая служила ему гербом.

— Давай, — буркнул он, не делая даже попытки поднять годендаг для удара, — Закончи и все тут. Чего время терять?

— Не лезьте под прицел, — бросил Гримберт в микрофон, — Только мешаете.

Бальдульф кивнул и отступил в сторону. Если он и испытал в этот миг облегчение, то ни малейшим движением или жестом его не выдал.

— Тогда занимайся делом, — буркнул он, закрывая забрало, — И лучше бы тебе не отлынивать, мессир.

* * *