Ратник

Аким нажал на кнопку, откинув личину, что провернулась на двух височных шарнирах. Она отъехала назад, открывая достаточно молодое лицо парня. Дыхание его было слабым, но более-менее ровным.

Иван-травник, то есть, отец Себастьян, прибежал лишь минут через пять. Но ничего толком сказать не смог. Они вместе с отцом Афанасием Андрея осмотрели. Нашли несколько небольших ран. Но они не угрожали жизни. Сильный ушиб еще. Но тоже, вроде бы, не фатальный.

— Тогда почему он без сознания?

— Надорвался… — разведя руками, ответил священник.

— Надорвался значит… хм… — кивнул ему Даниил Романович и, вскочив на своего коня, отъехал в сторону. К воеводе. У которого спросил: — Много татар ушло?

— А бес их знает? Поди — сосчитай. Одно отрадно — бросили они коней своих. Заводных да вьючных.

— Славно, — без всякой радость произнес боярин.

— Там, кстати, среди баулов и мешков оказались Федот с Егором. Люди, что с Андреем уходили в поход. Связанные. Раненые. Но живые. Видно в плен ранее попали.

— Кто-то еще? — опять-таки бесцветным голосом спросил Захарьин.

— Да все вроде.

— Много наших побило?

— Сейчас разберемся. Самому интересно. Чудно ведь ударили.

— Чудно, — согласился с ним Даниил Романович и окончательно погрузился в свои мысли. Он слишком отчетливо помнил этот стеклянный, словно не живой взгляд. И полное отсутствие реакции на имя «Андрей». А вот когда тот помещик крикнул «княже» парень отозвался, повернув голову.

На деле Андрей был не в себе и едва ли соображал, не разбирая, где свои, а где чужие. Находясь в состоянии не то транса, не то какой-то невменяемости. И отреагировал он не на слова, а на звук — новый приближающийся источник шума — потенциальную цель. И привел его в чувство не голос, а вид знакомых доспехов. После чего, сразу как сознание его немного прояснилось, он отключился от нервного и физического переутомления.

Шурин же царя подумал совсем об ином…

Глава 9

1554 год, 10 августа, Тула

Городовой полк вернулся в Тулу.

Весело.

Радостно.

Допрос пленных показал, что этот отряд действовал самостоятельно. И что его действительно «сколотил» Андрей из разрозненных банд, которые преследовали его.

Конечно, разбить такую банду менее славно, чем передовой полк большого войска. Но и даже так воевода возгордился безмерно и прям задрал нос в небеса.

Для русского ориентализованного войска выйти в поле и решительным съемным боем разгромить противника было редким и славным успехом. Пусть и такого невеликого неприятеля. Хотя, конечно, все познается в масштабах. Ведь тульский полк сумел одержать верх над равным ему по силе супостатом. Так что для воеводы это было если и не «звездой героя», то чем-то очень близким в его послужном списке, серьезно поднимая его шансы на решительный успех в дальнейшей карьере. Тем более, что в челобитной он, по обыкновению эпохи, преувеличит численность противника в несколько раз для пущей красоты…

Погибших оказалось всего-ничего. Восемь бойцов. Двое из них умерли сразу, остальные — от ран преставились. Немного. Слишком уж шокирующим оказался для татар этот копейный удар на пятачке. Иначе бы, конечно, «двухсотых[41]» стало существенно больше.

Раненых, но пока живых, насчитали, конечно, больше. Но тоже не шибко сильно. Тридцать два бойца всего. Из них только десятку требовалось волокуши. Остальные в седле сидели.

Среди лежачих оказался и Андрей.

Почему? Причин к тому хватало.

Сказался и серьезный ушиб, который он получил, падая с коня. И незначительные, но неприятные ранения. И очень сильное истощение организма. Из-за чего Андрей был всю дорогу едва в сознании, постоянно проваливаясь в небытие.

Из его отряда погиб Никодим. Получив легким копьем под мышку, когда замахнулся саблей. Модест и Зенон оказались серьезно ранены. Достаточно серьезно для того, чтобы оказаться на волокушах. Тех же, в отряде Андрея, кто избежал пусть даже самых малых ранений, не имелось и вовсе. Каждого зацепило.

В Туле же их встречали не только горожане, но и царь с Московским, Каширским да Коломенским полками. Точнее не в самой Туле, а рядом с ней.

— Ну, рассказывай, как сходил? — спросил Иоанн Васильевич своего шурина, принимая его приватно после небольшой торжественной части.

— Хорошо сходил. Интересно. — зевнув ответил Даниил Романович, будучи изрядно уставшим.

— Не тяни. Что узнал?

— Ничего хорошего не узнал. Андрей этот — зверь. Настоящий. Ты бы видел его в бою. Если ЭТО — новик, то я ощипанная курица. И саблей, и копьем он орудует — дай Боже. А храбрость такая, что дух захватывает! Я вот ставя себя на его место, струхнул бы. В десяток атаковать две сотни. Да не напуском, а идя на копейный съемный бой самым решительным образом. Он — пошел. Спокойно так, словно на прогулку. И полк за собой увлек.

— Как это? — удивился царь.

— Так песню он какую-то петь начал. Ее в полку знали. Подхватили. И пошло-поехало.

— А что за песня?

— Мрачная. И наш последний бой увидят облака, и похоронит нас быстрая река. Бр-р-р… Но пробирает. И судя по тому, как этот безумец воюет, он именно на это и рассчитывает.