Расстрельное время

Из Симферополя в Евпаторию в мирное время ходили пассажирские омнибусы, но их еще деникинцы мобилизовали на нужды фронта, и где-то там, на фронте, они и закончили свою жизнь. И сейчас добираться в Евпаторию пришлось на попутках: кто десять верст подвезет, кто — две версты. А от Сак до Евпатории и вовсе шли пешком по узкой пересыпи, отделяющей Сасык-Сивашское озеро от моря.

Зимняя Евпатория произвела на Кольцова тягостное впечатление. С оплетенных виноградной лозой домов слетела листва, и их стены даже в центре города, даже на Лазаревской улице выглядели неопрятно. Они были будто густо опутаны толстыми канатами. Лишь древняя мечеть Джума-Джами, построенная в незапамятные времена ханом Давлет-Гиреем, была едва ли не единственным украшением Лазаревской улицы.

Небольшие отряды махновцев несли гарнизонную службу в городе и его окрестностях. Квартировали на окраинах. Но с утра и до вечера большинство махновцев собирались у крепостной стены на Базарной площади и обсуждали различные слухи и предположения. Горячились, спорили. Потом эти споры перетекали в здание гимназии, где разместился штаб Повстанческой армии. Там, в большом актовом зале, продолжались споры до хрипоты. А началось все дня за три до приезда Кольцова в Евпаторию.

Три дня назад из Мелитополя, со штаба фронта, в Евпаторию прискакал нарочный. Он привез приказ: явиться всему командному составу Повстанческой армии для решения назревших неотложных задач.

— Шо за неотложные задачи? — стали размышлять махновцы.

— Може, в Абиссинию пошлють. Слухи пройшлы, будто большевики там собираются устанавливать советску власть.

— Яка Абиссиния! Зима на весну повертает. До дому пора…

Семен Каретников тоже, вместе со всеми, терялся в догадках: что за неотложные задачи. Ну, если бы вызывали только его одного, это он еще мог как-то понять. Но почему туда должен ехать весь командный состав? Грамотами наградят? Орденами?

Закрадывались в душу и тревожные мысли.

— Як поступить? У кого якне мнения? — спросил у собравшихся в зале Каретников.

— А шо думае командир? — хитровато спросил кто-то из махновцев.

— С одной стороны, приказы принято сполнять. Но с другой стороны…

— С батькой бы посоветоваться! — загудели в зале.

— Где батько, а где мы? Сами должны решить.

— Шо это за неотложны задачи? Може, их можно трошки отложить? А тым временем пошлем нарочного до батька.

— Пишут же «неотложни». Може, про Крым решать будуть? — с сомнением высказался начальник штаба Гавриленко.

— Один смотайся! — посоветовали Гавриленко. — Вроде як на разведку.

— Это — не вопрос. Могу, конечно, — согласился Гавриленко, и затем с сомнением добавил: — А если придется серьезный документ пидписувать? Я ж не уполномоченный. И потом, почему-то просять весь командный состав.

Спорили до позднего вечера. Но так ни к какому решению и не пришли.

Продолжались споры и на следующий день. Говорили всё о том же. Каретников раньше других понял бессмысленность этого вече. Надо заканчивать разговоры и принимать решение. И он сказал:

— Значит, так! Приглашають — поедем. Заодно и про Крым все разузнаем. Все ж мы хорошо подмоглы большевикам. Може, и про Крым решать в нашу пользу?

— А если откажуть?

— Откажуть — так откажуть. Тогда и будем думать, як с ими дальше жить! Меры предосторожности, конечно, соблюдем. Марченко и Тарановского оставляю замест себя на хозяйстве. На всякий случай…

Так и решили.

Провожали махновцы своих командиров до самой окраины Евпатории. Послали с ними человек двадцать охраны. Ещё бродили по Крыму одичавшие голодные банды. Встреча с ними в пути была вполне возможна.

Провожали всем миром. Решили: путь не дальний, за день доберутся. Стояли, глядя им вслед до тех пор, пока и не скрылись они за далеким песчаным пригорком.

* * *

Кольцов, Красильников и Колодуб приехали в Евпаторию на следующий день после отъезда командиров в Мелитополь.

Как и два дня назад, уже больше по привычке, свободные от службы махновцы, продолжали в актовом зале гимназии митинговать. Когда появились в зале Кольцов, Красильников и Колодуб, их сразу же тесно обступили.

— Ну, рассказывайте! Як там наши? — спрашивали Кольцова. — До чего договорились?

Только сейчас Кольцов узнал, что всё руководство повстанцев уехало в Мелитополь на встречу с Фрунзе.

— Мы только из Симферополя, ничого не знаем, — ответил за всех Колодуб.

— Ну, хоть шось же товарищ комиссар знають. Оны ж с Фрунзе, як я, к примеру, с Васькой Бондаренко, — сказал ординарец Каретникова Степан Зленко. — Воны и на Сиваши с нами булы, вместе воювалы. Воны шось знають…

— Братцы, я все время в Феодосии был. Ничего не знаю.

— Вы — на трибуну! Шоб все слыхали!

Кольцов поднялся к кафедре, оглядел зал. Повстанческая армия отличалась от Красной армии возрастом. Здесь, у Нестора Махно, воевали старики и крестьяне средних лет. Молодежи было меньше. В Красной армии наоборот: больше было молодежи. Стариков в основном выбили в боях или выкосили разные недуги.