Расстаемся ненадолго

– Да не нужно, товарищ старший сержант! – настаивал боец. – Говорю вам, что сам черт…

Он оглянулся на Адамчука, своего командира отделения. Тот стоял сбоку и молча посмеивался. Андрей тоже посмотрел на сержанта и поймал его улыбку. Это вызвало у Сокольного мгновенную вспышку гнева.

– Выполняйте приказ! – крикнул он так громко и резко, как, наверное, ни в полковой школе, ни в другом месте не кричали.

Боец моментально бросился резать дерн, а командир отделения все еще продолжал улыбаться.

– Чему вы радуетесь? – сердито спросил Андрей.

– Да так, – мягко, тонким голосом ответил сержант. (Андрея даже поразил его голос, никак не вязавшийся с могучим телосложением сержанта.) – Это такой боец… Любит все делать по-своему. Тихий, спокойный, а поговорить, порассуждать не прочь. Пробует иной раз и возражать.

Андрей понял, что Адамчук умышленно сваливает все на бойца, однако замечания сержанту не сделал.

– Как фамилия стрелка? – спросил он.

– Александров, – ответил сержант, – второгодник.

«Командный голос», – вспомнились Андрею слова из наставлений командиров полковой школы. «Командир должен иметь командный голос. А что такое командный голос? Такой, как у нашего командира взвода или как у меня?»

Вместе с командиром первого отделения он отправился просматривать поле обстрела с каждой огневой точки. Подходил к ячейке стрелка, опускал карабин на бруствер и смотрел, смотрел… Перед Адамчуком приходилось делать вид, будто изучает зону обстрела, а на самом деле старался приучить себя к мысли о неизбежности боя. Прижимаясь щекой к прикладу и водя мушкой по кустам, кочкам, Андрей представлял себе, что за каждой из них притаился враг, которого нужно уничтожить. Он никогда еще не видел фашистов, не мог представить, какие они, и, быть может, поэтому перед глазами возникали существа, напоминающие мишени для учебной стрельбы. Похожей на мишени представлялась ему и вражеская техника, хотя и понимал, что в действительности все будет гораздо серьезнее и сложнее.

Метрах в восьмистах от взводной обороны, с левой стороны, находилась небольшая березовая рощица. Днем она вся просвечивалась солнцем, просматривалась в бинокль, а вот как будет выглядеть ночью? Правда, командование все учло, рощица – под прицелом артиллеристов и минометчиков, однако как сложатся обстоятельства дальше, Андрей знать не мог. Он долго всматривался в рощу и вдруг тревожно спросил сержанта:

– Что это там?

Тот приложил ладонь к глазам, посмотрел в сторону рощи и безразлично ответил:

– Наши минеры. Там, за рощей, все заминировано.

У Андрея немного отлегло от сердца: очень хорошо, значит, не так-то легко будет фашистам подойти сюда.

Забросив карабин за плечо, Сокольный по траншее направился в соседнее отделение. Нога побаливала, но терпеть можно. Ремень карабина слегка давил на плечо, и ощущение это, знакомое и обычное, действовало успокаивающе. Андрей шел бодро, твердо ступая и почти не прихрамывая. Командир первого отделения, высокий статный парень, спокойно шагал за ним и не совсем дружелюбно посматривал на чистые изящные сапоги помкомвзвода, поскрипывавшие при ходьбе, на синие диагоналевые галифе и на гимнастерку, которая была, пожалуй, новее и лучше, чем у самого командира взвода.

Вид у Андрея и в самом деле был не фронтовой. Форма чистая, с иголочки, руки белые, даже лицо почти не загорело. Курортник, а не фронтовик! Только прищуренные голубые глаза смотрели задумчиво и решительно, так, как и должны смотреть глаза солдата.

«Что ж, посмотрим, – думал командир отделения, шагая за ним, – будут ли у тебя после первого боя поскрипывать сапожки».

Под вечер во всех отделениях установили дежурства. Пулеметчики, сменяясь, дежурили возле станковых пулеметов, стрелки – в окопах. Командир взвода и Андрей находились в блиндаже и тоже посменно проверяли боевые посты: один отдыхал, а второй дежурил.

Вскоре после полуночи лейтенанта вызвали к командиру роты. Возвратившись, он как-то виновато посмотрел на Андрея и сказал:

– Приказано провести ближнюю разведку: надо осмотреть рощу. Задача не сложная…

– Разрешите идти? – спросил Андрей, поднимаясь с земляных нар, устланных сухой травой, в которой кое-где попадался ароматный чебрец.

– Можете послать Адамчука, – посоветовал лейтенант.

– Я пойду сам, – не совсем по-военному сказал Андрей.

– Идите! – разрешил лейтенант. – Возьмите с собой двух бойцов. В случае чего – белая ракета. Вот вам ракетница.

– Есть!

Андрей взял карабин, прикрепил к поясу две гранаты и, выйдя наверх, направился в первое отделение. Тут один пулеметчик дежурил возле станкового пулемета, второй – возле ручного, а несколько бойцов находились на посту в окопах. В узких прорезях брустверов лежали их самозарядки, в каждой нише по несколько гранат. Остальные бойцы спали: кто расположился тут же, в окопе, кто – в запасных ходах. У каждого под боком была или сухая трава, или охапка соломы, а под головою – противогаз либо вещевой мешок.

– Где командир отделения? – спросил Сокольный у одного из бойцов.

– Тут, отдыхает.

– Разбудите.

– Есть!