Рассмешить Бога

Как выяснилось сегодня, она очень удачно врала. И его просто использовала, пока не подвернулся более подходящий любовник. Черт, где же он видел этого мужика? В комитете по градостроительству? Или в ГИОПе? А может быть, в мэрии? Ну да, точно, это же Лампасов из мэрии. Что-то говорили, идет на повышение, губернатор его очень ценит… Конечно, Алина за него цепляется, боится упустить… Однако какая стерва. Ни за что не скажет правды у следователя!

«Это мне наказанье, – понял Борис, – за то, что, когда Лену убивали, я с Алинкой… в постели… ох!»

Его обожгло острое чувство стыда.

«Мне придется с этим жить. Ничего уже не поправить».

Пока Борис Тарханов мучился совестью в машине, женщина, с которой он встретился на лестнице, стояла на площадке перед квартирой Алины и внимательно слушала доносившиеся оттуда звуки. Потом она удовлетворенно кивнула и направилась наверх, на чердак. Там она сняла идиотскую шляпку и горжетку и спрятала все это в объемную сумку. Потом сняла пальто и вывернула его наизнанку. Получилось обычное неказистое пальтишко из непромокаемой неяркой ткани. Женщина достала из той же объемной сумки аккуратную ушаночку, отделанную норкой, и яркий шарф, после чего стерла с губ ядовито-красную помаду. В таком прикиде она помолодела лет на пятнадцать и побежала вниз по ступенькам почти вприпрыжку.

Выйдя на улицу, женщина наметанным глазом увидела машину Тарханова и усмехнулась про себя. Он ее не заметил, а если бы и заметил, то ни за что не узнал бы без горжетки и ротика «сердечком». Не привлекая к себе внимания, женщина не торопясь пересекла двор и вошла в подъезд противоположного дома. Дом этот давно уже считался в аварийном состоянии и стоял в очереди на капитальный ремонт. Постоянные жильцы выехали, но свято место, как известно, пусто не бывает, так что в опустевшие квартиры немедленно самовольно заселились бомжи, сомнительного вида приезжие из южных краев и просто различные личности, обиженные судьбой.

Женщина поднялась по грязной лестнице, аккуратно ступая и стараясь не касаться закопченных стен, миновала квартиру на первом этаже, где через приоткрытую дверь видна была многочисленная компания лиц кавказской национальности, сидящая на полу и с аппетитом поглощающая шашлык. Судя по запаху дыма, доносящемуся из квартиры, жарили шашлык они тут же, на кухне.

На площадке второго этажа спал лохматый немытый бомж в обнимку с такой же лохматой немытой собакой. Женщина поморщилась и ловко перепрыгнула спящую парочку. Бомж что-то хрюкнул во сне, собака и ухом не повела.

На площадку третьего этажа выходили две двери, одна – старая, дубовая, с остатками потрескавшейся зеленой краски, но еще крепкая, с хорошим старинным замком. Другой двери не было, вместо нее висела занавеска из обивочной ткани, споротой, надо полагать, с чьего-то выброшенного дивана.

Женщина покачала головой – когда она была здесь вчера, дверь еще имелась в наличии, правда, по классификации фонвизинского Митрофанушки, являлась она дверью «существительной», то есть существовала сама по себе, не прилагаясь к стенке. Из-за колышущейся занавески раздавалось жизнерадостное немузыкальное пение недавно выпившего человека. Женщина пожала плечами и постучала в соседнюю дверь.

Долго никто не открывал, наконец послышался звук отпираемых замков, и дверь распахнулась.

– Привет, – бросила женщина невысокому пожилому мужчине, причем в голосе и намека не было на приторность дамы в горжетке.

– Ах, это вы… – суетливо забормотал старичок, – проходите уж.

На нем были старые валенки и женская кацавейка мехом наружу, в квартире был жуткий холод, поскольку все коммуникации в доме давно отключили.

Ступая неслышно, старичок провел женщину через тесную захламленную кухню в узенький коридорчик, а потом в самую дальнюю комнату.

– Вот тут вам будет удобно… – суетился старичок, показывая на широкий подоконник, – я и пыль протер.

– Не задерживаю, – бросила ему женщина, – свободен.

Старичка как ветром сдуло. Из той же бездонной сумки женщина достала хороший фотоаппарат импортного производства с мощным телеобъективом, повозилась немного, устраиваясь на подоконнике, пытаясь спрятаться за пыльную занавеску.

В объективе очень хорошо были видны окна дома напротив, именно та квартира на третьем этаже, которая ее интересовала. Сквозь кружевную занавеску видна была нарядная кухня, и двое сидели друг напротив друга за чашкой кофе. Мужчина что-то говорил, а девица смотрела на него зазывно и уже кокетливо сдвинула с плеча бретельку платья, оголив и без того открытые плечи.

Женщина пару раз щелкнула фотоаппаратом, однако не удовлетворилась результатом и продолжала ждать, когда же двое голубков напьются кофе и пойдут в постельку. Ей были заказаны самые недвусмысленные фотографии.