Рассказы затонувших кораблей

Просьба короля была выполнена, и величественный слон украсил высокую корму каравеллы. До нас это изображение не дошло, но, скорее всего, мы бы с трудом узнали это животное и могли бы перепутать его с драконом. В Скандинавии о символах королевской власти — слонах и львах — имели самое смутное представление, местные живописцы руководствовались доходившими из Европы изображениями, как правило, мало похожими на натуру. Живых экземпляров слонов и львов ни Густав, ни его художники не видели, а приказ нарисовать максимально величественного слона открывал для творческой фантазии декоратора «Элефантена» поистине невероятные горизонты.

Сватовство с помощью «Элефантена»

Строительство каравеллы, занявшее почти пять лет, завершили в 1559 году, но увидеть гордость своего флота в бою Густаву так и не пришлось. Вместо пушечных ядер над палубой «Слона» вскоре засвистели амурные стрелы. Вновь построенная каравелла должна была навсегда породнить две королевские семьи: шведскую и английскую.

Наследный принц Эрик объявил отцу, что собирается жениться. Причем в качестве своей избранницы он назвал не дочку кого-либо из захудалых немецких князей, издавна снабжавших европейский север королевами, а наследницу английского престола Елизавету. Густав опешил. Он, конечно, знал, что принц — молодой человек с фантазией, образованный и любящий географию. Но именно карта наглядно показывала, какие расстояния отделяют Стокгольм от Лондона! И не переоценивает ли Эрик свои шансы на получении руки завидной невесты?

«Спаси и сохрани тебя всемогущий Господь от того, чтобы ты окончательно покинул пределы человеческого рассудка и погрузился в полное безумие!» — заклинает Густав наследника престола, находящегося, по его мнению, под влиянием «детских и романтических представлений».

Надо сказать, что в этой истории отец проявил завидное хладнокровие, а сын — мужество. Густав был известен вспышками необузданной ярости, которую он демонстрировал и по куда меньшим поводам, чем сообщение о брачных планах Эрика. Однажды король, рассердившись за какое-то служебное упущение, гонялся по замковому двору с кинжалом за своим секретарем, он забил до смерти придворного ювелира, осмелившегося без высочайшего разрешения взять себе один выходной день. С детьми он тоже не церемонился. Дочь Сесилию Густав раз так оттаскал за волосы, что выдрал у нее целые пряди, а на ее жалобы по этому поводу, остыв, ответил лишь следующее: «Волосы просто плохо держались на голове, как это бывает у многих».

Но Эрик обладал даром убеждения. Постепенно Густав склонялся к мысли, что, возможно, он уже стар и не может мыслить так широко и свободно, как это делает наследник. Ведь, как оказалось, отец и сын думали об одном и том же, лишь пути решения проблемы у них были разными.

Речь шла об установлении шведского контроля над всей торговлей с Россией. До захвата Нарвы в 1558 году у России не было своих портов на Балтике, и торговля шла через Ревель, принадлежавший Ливонскому ордену. Выход из Балтики через пролив Эресунн контролировала Дания, взимавшая пошлины со всех проходивших судов.

Густав Ваза хотел открыть новый маршрут. Роль Ревеля должен был взять на себя шведский Выборг, оттуда русские товары следовало перевозить в Швецию, далее грузы нужно было перемещать на западное побережье страны, в единственный шведский порт Эльвсборг. Таким образом английские и голландские купцы могли избежать посредников в Ревеле и Эресунне. И Густав, и Эрик прекрасно понимали все сложности реализации своих планов — путь через Швецию был неудобен, нужно было прокладывать дороги или строить канал — но можно было затруднить европейским купцам движение по проторенному маршруту. Время работало на Швецию: Ливонский орден разваливался, с востока в его территорию вгрызались русские, с юга двигались поляки, и, если бы удалось установить блокаду Финского залива, западным купцам ничего бы не оставалось, как только воспользоваться шведскими услугами.

Но если Густав искал решение внутри знакомого балтийского мирка, то Эрик, как бы сказали сегодняшние политологи, обладал масштабным геополитическим мышлением, окидывая мысленным взором всю Европу. Англия и Швеция, связанные семейными узами своих монархов, вместе могли легче справиться с конкурентами в борьбе за контроль над российской торговлей.

Сватовство «по переписке» было обычным явлением среди европейских монархов. В эпоху отсутствия фотографии ее роль играли портреты, написанные специально для отправки далекому жениху или невесте. С помощью этого изображения Эрик XIV пытался завоевать сердце английской королевы Елизаветы. Стевен ван дер Мелен. Масло (1561).