Рассказы. Том 3. Левша Фип

- Черта с два, - отвечаю я. - Я никогда в жизни не болел.

- Я имею в виду, может быть, есть ключ к какому-то психическому расстройству в способе, который ты используешь, чтобы заснуть.

- Я просто считаю овец.

- Овцы? - повторяет Зигмунд. - Овцы? Сбор шерсти? Нет. Домашний фетиш? Нет. А у меня есть!

- Тогда отдайте его мне.

 - У овец ведь есть ноги?

- Не знаю, - отвечаю я. - Никогда не замечал. Но если вы спросите меня, есть ли у блондинок ноги, то я эксперт…

- Конечно, у овец есть ноги, - перебивает Зигмунд. - И это ключ к разгадке. Ты насчитал так много ног на этих овцах, что получил импульс ходить. Ты засыпаешь, мечтая о движении. Передвижение. Вот почему ты сомнамбула.

- Лучше бы вам не употреблять этого слова, - вздыхаю я. - А если это правда? Что мне с этим делать?

- Перестать считать овец, - говорит мне Зигмунд. - Посчитай что-нибудь еще. Что-то без ног.

- Что бы это могло быть?

- Ну, например, змеи.

- Я должен считать змей? Но как вам удается видеть змей?

- Не знаю, - отвечает Зигмунд. - Это твои проблемы. Десять долларов, пожалуйста.

Поэтому я выхожу из офиса с советом на десять долларов. Я должен считать змей, говорит он. И он не знает, как я увижу змей. Но я знаю. Есть только один способ увидеть змей вокруг этого города, и это выпить в заведении «Ай-Гоу». Поэтому я иду туда. Это довольно долгая прогулка, и я очень устал от прогулок во сне, но мне удается протащить свои мозоли по улице до гостиницы и взгромоздить свои истерзанные мозоли на медные перила. «Ай-Гоу» - очень необычная таверна. В большинстве мест вам подают шоты, но здесь вы получаете целый взрыв. Виски не только игривое, но и рискованное, пиво странное, и единственный охотник, с которым вы имеете дело, - это парень с блэкджеком, который бежит за вами, когда вы не платите.

Честно говоря, это заведение не из тех мест, где хочется, чтобы тебя нашли мертвым, и у тебя есть на это все шансы, если ты осмелишься выпить больше двух стаканов. Но я умираю от желания немного поспать, и я знаю, что если мне придется увидеть змей, это место будет то, что нужно. Чтобы сделать длинную историю покороче, я провожу около двух часов и трачу до пяти долларов в «Ай-Гоу». Один глоток заставляет меня съежиться, два – посинеть, трех мне достаточно, четыре - и я не могу найти дверь, пять - и я не знаю, жив ли я, шесть - и я вытворяю трюки. Я сижу за столом и дремлю, жалея, что у меня нет ножа, чтобы отогнать змей. Потому что они обязательно придут.

Гремучие змеи не так уж плохи. По крайней мере, ты их слышишь. Мне не нравятся кобры и питоны, а также гадюки. Через некоторое время я нахожусь в состоянии анаконды. Как раз перед тем, как я засыпаю, входит толпа драконов и динозавров и начинает танцевать буги-вуги. Но я помню совет Зигмунда, и не смотрю на их ноги. Это довольно трудно сделать, потому что я понимаю, что они наступают на меня. Они толкают меня прямо в темноту, и я падаю, падаю…

Когда я снова просыпаюсь, я иду. Я знаю, что не сплю, потому что иначе не почувствовал бы удара молотком по голове. Но почему я иду пешком?

Где я?

На минуту я боюсь открыть глаза. Очевидно, подсчет змей не излечил меня от лунатизма. Видимо, я встал со стула в «Ай-Гоу» и двинулся на прогулку. Очевидно. Потому что, когда я, наконец, открываю глаза, я абсолютно и полностью потерян. Уже рассвело, и я ясно вижу, что иду по проселочной дороге, как босоногий мальчик в туфлях. Если я что и знаю об этом городе, так это то, что в нем нет проселочных дорог. Поэтому меня нет в городе. Или это, или я сошел с ума. Может быть, и то, и другое, потому что здесь это выглядит странно.

По обе стороны от меня нет ничего, кроме холмов. Дорога, по которой я иду, - всего лишь небольшая извилистая тропинка. Это даже не государственная трасса для коз. Но вот я здесь, взбираюсь на холмы. Поэтому я решил, что должен идти во сне по крайней мере всю ночь. Может быть, несколько дней, потому что то, что я пью, обычно задерживает тебя надолго, если не навсегда. То, где я нахожусь, не имеет для меня такого большого значения, потому что есть еще две вещи, заслуживающие внимания. Мои ноги. Они болят очень сильно. Я останавливаюсь, осматриваю свои ботинки и вижу, что отныне буду носить их вместо гетр. Потому что я хожу по земле босиком – подошвы стерлись. 

Это беспокоит меня, потому что теперь я на самом деле босой мальчик. Я заблудился в горах. Я устал. И мне нужна вся моя сила, чтобы не высунуть язык так далеко, чтобы он волочился в дорожной пыли. Но мне ничего не остается, как идти, пока я не дойду до знака или указателя, который укажет мне, где я застрял. Поэтому я кручу педали и бормочу себе под нос недобрые замечания о советах Зигмунда, о выпивке в «Ай-Гоу» и о своих болящих ногах.

Чем выше я поднимаюсь, тем ниже себя чувствую. Чем выше я поднимаюсь, тем хуже мое состояние. Не говоря уже о моих мозолях. И тут я вижу знак. Это просто меловая пометка на камнях, но я останавливаюсь и читаю ее с интересом и болью в глазах.