Рассказы. Том 2. Колдовство

«Звезда Сехмет. Эпоха Птолемеев. Август Лулла, так звали римлянина, который украл ее. См. Историю Вено. Лулла умер от проклятия за то, что вытащил камень. Раз.

Жрица Дианы, которая носила камень в поясе, тоже поплатилась смертью. За святотатство. Вновь см. Вено. Два.

Жиль де Рэ — его судьба известна. Он неправильно пользовался камнем. Неизбежная расплата за нарушение правил.

Смотри главу о дивинации Тайн Червя Принна. Могут быть упоминания о камне во время его исчезновения.

Снова русский. Утверждает, что украл камень у Распутина, тот пользовался им для пророчеств. В результате Распутин мертв, священник ослеп. Пока он не сошел с ума, нужно было обратить внимание на предостережения, касающиеся священной природы камня. Три, четыре и пять. Кто или что бы ни обитало в мирах, которые открывает камень, оно не потерпит, чтобы врата изменяли или пользовались ими неправильно. Кража камня, перенос его с места на место, неверное применение — все кончалось смертью.

И — я повинен во всем. Да поможет Бог этому человеку Найлзу в том, что он должен вынести. Они доберутся до него через камень.

Да поможет мне Бог. Я тоже должен заплатить свою цену. Но позже.

Почему я не подумал, прежде чем дать ему камень? Сейчас я…»

На этом месте записи обрываются. Никакого судорожного прерывистого царапанья ручкой, ни застывшего выражения ужаса, никакого растущего напряжения и предчувствия гибели. Вурден писал и через минуту уже был мертв.

Конечно, причиной мог быть банальный сердечный приступ, инсульт, тромбоз или просто возраст. К этому могли привести шок, возбуждение, тревога, что угодно.

Но я не обманывал себя. Я знал. Вскочив на ноги, я выбежал из магазина так быстро, словно за мной гнались демоны. И пока я бежал, кровь пульсировала в висках в ритме с единственной фразой, бившейся в моем мозгу: «Да поможет Бог Найлзу».

Было уже темно, когда я отпер дверь студии. Она была пуста, в проявочной не горел свет. Может быть, Найлз ушел?

Я молился, чтобы это было так. Но куда? Он не мог бросить работу. Я подошел к камере: на пленке была выставлена экспозиция. Должно быть, Найлзу позвонили и он вышел.

Я едва сдержался, чтобы не посмотреть через линзу еще раз, как только включил свет. Но нет — мне не хотелось снова видеть равнину и этих невообразимых чудовищ, обитающих за пределами времени и пространства, и при этом — как забавно — одновременно вокруг меня, в этой самой комнате. Миры внутри миров ужаса. Но где же Найлз?

Я не мог просто сидеть и ждать. Почему бы не проявить пленку? Хоть займусь чем-то. Я отнес камеру в проявочную. Десять минут в темноте, потом все как обычно. Повесив темный квадрат сушиться, я включил вентиляторы.

Голова гудела от предположений. Пленка окажется пустой? На ней проявятся угловатые световые фигуры? Или — это было бы потрясающе — я увижу существ, вызванных нашим воображением? Поможет ли наш мозг получить снимки благодаря древнему магическому камню в современном фотоаппарате? Эта мысль меня не покидала.

Минута текла за за минутой, тихо шумели вентиляторы.

Но где же Найлз? Что бы ни вызвало его поспешный уход, он точно должен уже вернуться. Даже записки не оставил.

Дверь была заперта изнутри, а ключ был только у меня.

Сквозь волну накатившего ужаса эта мысль, ухмыляясь словно злобный призрак, смотрела на меня в упор.

Найлз никак не мог выйти отсюда.

У него был только один выход.

Я быстро сунул высохший негатив в принтер вместе с листом бумаги.

Надавив, положил в проявитель, подождал.

Наконец снимок был готов, и я помчался в другую комнату, где поднес его, еще влажный, к свету.