Рассказы (Сборник)

Фонтаны лиловой крови зацепили разбитую голову Аоды, и голова эта внезапно взорвалась искрами, аж молнии проскочили. Запахло гарью и горячим железом, и неживой рухнул. Деревянные его части стремительно обугливались, потом нехотя задымился плащ.

Ставра хладнокровно шагнула навстречу Зоаву, тот с рёвом атаковал её длинным выпадом ножа, и её клинок обрубил его вторую руку без всякой магии. Я не успел поразиться её силе, когда она перебила сердцееду шею, и тот упал.

Ставра подняла плащ. Набросила на своё тело, забрызганное чужой кровью, которая быстро темнела на морозе, источая запах свежесрубленной бузины.

Неживая подошла и подняла меня за волосы.

— Пошли дальше, эмпат, — сказала она. Я не знал такого ругательства. Наверное, что-то вроде психопата.

— Ты сдурела? — спросил я. — Чтоб я нежить к живым вёл? Ты что, смеёшься?

— Нет, — ответила Ставра. — Я даже не издеваюсь. Сейчас начну, если не пойдём.

— А иди-ка ты льда поешь, — сказал я.

…Когда я пришёл в себя, один мой глаз ничего не видел — заплыл. Кровь текла по лицу, по шее, впитывалась в рубаху. Я сидел спиной к стволу, почти как вчера вечером. Остальные обстоятельства разительно отличались, как будто вчерашний вечер случился уже месяц назад.

— Итак, — сказала Ставра, и я понял, что её меч упирается мне в тыльную сторону правой ладони. — Идём?

— Не-а, — ответил я и стиснул зубы до темноты в глазах, потому что она навалилась на меч всем своим железным весом и пробила мне руку. Я не заорал только потому, что у меня свело челюсти. Зато замычал так, что чуть не захлебнулся слюной.

— Я сейчас поверну клинок, — пообещала Ставра, и я лихорадочно затряс головой, не очень понимая, что мне надо выражать — согласие или протест.

Не повернула, чуть качнула.

Когда взрыв боли миновал, я открыл рот и прохрипел короткое слово:

— Иду.

Ещё кусок боли — это клинок выдернули из раны. Нервная тошнота, как яд, проникла во всё тело. Но я всё же встал, опираясь о ствол.

Я собирался остановиться возле Ёнси, но получил удар между лопаток. Может, и к лучшему — он дышал, но она, наверное, не заметила этого. Я надеялся лишь на Пел-Ройг.

…День перевалил за середину. Ставра шла позади, не опуская меча, я, спотыкаясь и прижимая раненую руку к телу, указывал путь. Эта дрянь перевязала мне раны, чтобы я не истёк кровью, и теперь меня тошнило ещё и от отвращения. Сороку она выбросила из головы, вроде бы даже живую.

Лужи подёрнулись ледком; шумели птицы, большая стая, но очень далеко. На тропе стоял чей-то заиндевелый капкан, и мы обошли его. Попалась старая железная ограда, вырастающая прямо из земли, вся исписанная сердцеедскими насечками. Я мало в них понимал, но, по-моему, это были ругательства.

Один раз я упал и сказал, что, пока не поем, дальше не пойду. Есть старался долго. Прилагать усилий не нужно было, одной рукой получалось плохо.

Шёл я путано, сворачивая где не надо, придумывая несуществующие препятствия, но всё равно мы продвигались вперёд, к Торнадоре. К живым — людям и нелюдям, — которые не знали, что к ним идёт нежить.

У меня был план, один-единственный и крайне сомнительный.

И когда стальная рука резко взяла меня за плечо, я понял, что всё идёт как надо.

— Эй, мы ходим кругами, эмпат. Мы здесь проходили?

— Да неужели, — сказал я безо всякого выражения. Она повернула меня к себе — капюшон съехал, пустая клетка вместо головы ужасала.

— Заблудились, да? — спросил я.

— Я думаю, нет, — ответила нежить. — Я думаю, ты тянешь время, и теперь тебе придётся его навёрстывать. Иначе я причиню тебе боль.

— Какой-то предсказуемый диалог, — сказал я, и быстрое лезвие резануло меня по щеке и, не успел я испугаться, по шее. Неглубоко, но болезненно.

— Промахнулась?

Вместо ответа она ударила меня железным кулаком, а когда я упал, наступила ледяной подошвой на пробитую руку и стала вдавливать её в лесной сор. Я закричал как мог громко. Просто не мог больше сд ерживаться.

Она убрала ногу только через десять секунд, и, боги, я не хочу даже вспоминать, на что я был согласен в ту минуту.

— Итак, — сказала она, — теперь я готова выслушать, как мы можем перестать ходить кругами и начать действовать.

Если бы я согласился сразу, она могла бы и не поверить. А я хотел убедить её, что она меня заставила. Поэтому собрал всё упрямство и каким-то образом ответил:

— Нет.

…По правде сказать, я отключился и пришёл в себя только от железных ледяных пощёчин. Рука, охваченная болью, занимала полмира. Я скосил глаза и увидел, что к первой ране добавилась ещё одна, в районе между большим и указательным пальцем. Не сквозная, но это меня не утешало.

— Ладно, — прохрипел я. — Что ты, тварь, хочешь?

— Я ж не тварь, — сказала Ставра. — Я нежить. Ты не путай.

— Пошла ты. В общем… Пошли.

— Ты вспомнил короткий путь?

— Я ещё устрою тебе проблемы. Но, видят Боги сквозь Стекло, вот тебе короткая дорога. Дай мне отдохнуть.

Я поплёлся вперёд, баюкая раненую руку, как младенца. Пахло кровью, я не любил этот запах, но сейчас… Пусть, подумал я. Пусть.