Рассказы разных лет (сборник)

Трубка взорвалась неразборчивой тирадой. В этой комариной арии я различил только нотки возмущения. Ирма засмеялась — зло и резко, как будто залаяла.

— Да знаю я, знаю. Не заводись. Я уже десять раз слышала, как ты всех этих извращенцев, а также цыган, евреев и прочую шваль рода человеческого на мыло и кожу переводил… Помню. Все помню. Лучше скажи, через сколько ты будешь там?.. Хорошо, тогда через двадцать минут… И тебе чмок, мой арийский крысеночек.

Ирма сунула телефон в карман. Пнула Яна.

— Твой приятель-фантазер совершенно прав, красавчик. Был прав… Кланы враждуют. Но иногда случаются и ошибочки. Обозналочки-перепуточки… Сейчас, с этой блэкушной волной, столько психов на этой теме поехало… В общем, ничего личного. Считай, что тебе просто не повезло. Если честно, ты мне даже начал нравиться.

Ирма перешагнула через тело Яна.

Я дернулся назад, но там была плита.

— Не бойся, красавчик, — улыбнулась Ирма. — Это не больно. Это как вскрыть вены, лежа в горячей ванне. Ты просто провалишься в сон. Только за тебя все сделаю я, тебе даже не придется вскрывать вены, и холодно не будет. Лишь два комариных укуса в шею — и все… И обещаю, трупы ваши вывезут почти на катафалке. На машине стоит такая симпатичная мышка, почти как ты…

Улыбка Ирмы завяла. Она замерла в каком-то полуметре от меня, почти дыша мне в лице. Ее улыбка свернулась, как сворачивается бутон цветка, когда заходит солнце.

— Не коси глазом, красавчик… Я все равно не поверю, что за моей спиной кто-то есть. Не глупи, все равно тебе от меня не убежать… Перестань, к чему сопротивляться? К чему лишняя боль? Давай сделаем это нежно…

Я уже и не косил глазом.

Ян за спиной Ирмы перестал прикидываться дохлой мышью. Медленно и бесшумно, умудрившись не скрипнуть кожаным плащом, он поднялся с земли.

Я поднял лицо к небу, чуть склонил голову. Не то, чтобы мне очень хотелось разглядывать темные тучи. Но я по себе знаю, как это заводит вампира — пульсирующая жилка под кожей, по которой струится кровь. Сама кровь на вкус так себе, на любителя. Но вместе с ней в тебя переходит ни с чем не передаваемый прилив сил… Прилив чужой жизнь.

Ирма улыбнулась, потянулась губами к моей шее — и Ян ударил.

Рубанул рукой, облаченной в боевую перчатку.

Костяшки его пальцев взбили волосы Ирмы и прошли впритык к ее затылку. Отточенные ножи почти не встретили сопротивления, хотя на их пути был позвоночник.

На какой-то миг Ирма замерла. На ее лице проступило удивление. Ее лицо, ее глаза еще жили. Но остальное тело, все, что было ниже перерубленного позвоночника, — все это расслабилось. Опало, как марионетка, у которой разом обрезали все нити. Она бы упала на землю, но Ян подхватил ее за волосы. Тело Ирмы повисло на волосах. Наполовину отрезанная сзади голова наклонилась вперед. Если бы это был обычный человек, Ян с ног до головы был бы забрызган ее кровью. Но из тела Ирмы не вылетело ни капли крови.

— Это точно, ошибочки случаются, сударыня… — тихо сказал он.

Ян примерился ножами к шее Ирмы, целясь в зазор между головой и спиной, — словно дровосек, целящийся в уже сделанный проруб в стволе. Ударил еще раз. Голова Ирмы осталась висеть на волосах. Ирма хлопала глазами, ее губы двигались, она что-то пыталась сказать — но ее легкие уже не слушались ее. Обезглавленное тело упало на землю.

Ровно срезанная шея посинела, но не сочилась кровью. Края всех обрезанных сосудов мгновенно закрылись, словно бутоны цветка на ночь. От мельчайших капилляров до главной артерии.

Сердце еще билось, и с каждым его ударом закрывшийся конец артерии немного выпрыгивал наружу, а конец вены вжимался внутрь. Но края сосудов крепко сжались, не впуская внутрь воздух и не выпуская наружу ни капли крови. Если бы Ян приложил голову обратно, сосуды могли и срастись обратно, восстановив кровообращение.

Но Ян не приложил голову к телу. Он повернул голову лицом к себе, коснулся ее губ в символическом поцелуе. Потом положил голову, еще хлопающую ресницами, на могильную плиту. Присел рядом и расстегнул рубашку. Содрал с груди пакет с кровью. Пуля пробила пакет насквозь и вошла в тело, но за пару минут пулю уже выдавило наружу. Ян легко подцепил ее ногтем и сунул в карман. Достал платок и, морщась, стал отирать чужую кровь.

— Я не неженка, но почему мы должны делать всю грязную работу?

Я покачал головой.

— Ян, не начинай…

Но Ян, конечно же, не унялся.

— И откуда в вас, русских, такая покорность? Что бы с вами ни делали, все терпеть готовы…

— Не начинай все по новой, Ян. Я же тебе уже все объяснял, и не один раз. Дело не в национальном мазохизме русских, как бы тебе ни нравилась эта идея. Дело в том, что сейчас не время для разборок внутри клана.

Ян поморщился.

— Опять ты про этих луноликих и третью мировую…