Рассказы. Прощай, оружие! Пятая колонна. Старик и море

Филип. Хорошо. (Целует ее.)Я так и сделаю. Ну, а теперь завтракай. Я пойду к себе, мне нужно позвонить по телефону.

Дороти. Филип, не уходи…

Филип. Я сейчас же вернусь, милая. И буду страшно серьезным.

Дороти. Ты знаешь, что ты сказал?

Филип. Конечно.

Дороти(очень радостно). Ты сказал — милая.

Филип. Я знал, что это заразительно, но не думал, что до такой степени. Прости, дорогая.

Дороти. Дорогая— тоже неплохое слово.

Филип. Ну тогда до свидания, — мм — любимая.

Дороти. Любимая, — ах ты, милый!

Филип. До свидания, товарищ.

Дороти. Товарищ? А раньше ты сказал «милая».

Филип. Товарищ — хорошее слово. Пожалуй, не следует швыряться им по-пустому, — беру его обратно.

Дороти(восторженно). О Филип! ты начинаешь политически развиваться.

Филип. Упаси бог — черт, — все равно кто, но упаси.

Дороти. Не богохульствуй. Это приносит несчастье.

Филип(торопливо и довольно мрачно). До свидания, милая — дорогая — любимая.

Дороти. Ты больше не называешь меня «товарищ»?

Филип(выходя). Нет. Я, видишь ли, начинаю политически развиваться. (Выходит в соседнюю комнату.)

Дороти(звонком вызывает Петру. Говорит, удобно откинувшись на подушки). Ах, Петра, какой он живой, и какой — кипучий, что ли, и какой веселый. Но он ничего не хочет делать. Он считается корреспондентом какой-то дурацкой лондонской газеты, но в цензуре говорят, что он за все время послал ровно две с половиной телеграммы. С ним как-то легче дышится после Престона с его вечными разговорами о жене и детях. Вот пусть и убирается к своей жене и детям, раз они ему так нравятся. Держу пари, что он этого не сделает. Знаем мы эти мужские разговоры о жене и детях во время войны. Удобное начало, чтобы лечь с женщиной в постель, а потом, не успеешь прийти в себя, как тебя сразу огорошат теми же разговорами. Вот именно огорошат. Не знаю, как это я вообще так долго терпела Престона. А какой он мрачный — все твердит, что город вот-вот должен пасть, и вечно смотрит на карту. Вечно смотреть на карту — одна из самых отвратительных привычек, какие только могут быть у мужчины. Правда, Петра?

Петра. Я не понимаю, сеньорита.

Дороти. Ах, Петра, хотелось бы мне знать, что он сейчас делает.

Петра. Ничего хорошего.

Дороти. Петра, не говорите так. Вы — пораженка, Петра.

Петра. Сеньорита, я не разбираюсь в политике. Я знаю только свою работу.

Дороти. Ну, хорошо, вы можете идти. Я, пожалуй, посплю еще немножко. Мне сегодня так хороню и так хочется спать.

Петра. Отдыхайте на здоровье, сеньорита. (Выходит и затворяет за собой дверь.)

В соседней комнате телефонный звонок. Филип снимает трубку.

Филип. Да. Хорошо. Пусть идет сюда.

Стук в дверь, и на пороге появляется боецв форме Интернациональной бригады. Он отдает честь поднятым кулаком. Это смуглый, красивый юноша лет двадцати трех.

Salud, товарищ. Входите.

Боец. Я прислан к вам из бригады. Мне сказали явиться в номер сто тринадцатый.

Филип. Я переменил комнату. Приказ у вас при себе?

Боец. Приказ был дан устно.

Филип берет телефонную трубку и называет номер.

Филип. Ochenta-dos cero uno cinco. Алло, Хэддок? Нет. Дайте Хэддока. Говорит Хэйк. Да. Хэйк. Хорошо. Хэддок? (Оборачивается к бойцу.)Ваша фамилия, товарищ?

Боец. Уилкинсон.

Филип. Алло, Хэддок. Вы посылали товарища по фамилии Уилкинсон в рыботорговлю Бута? Отлично. Спасибо. Salud. (Вешает трубку. Потом поворачивается к Уилкинсону и протягивает ему руку.)Рад видеть вас, товарищ. Что скажете?

Уилкинсон. Я прислан в ваше распоряжение.

Филип. А!

Он колеблется, видимо, обеспокоенный какой-то мыслью.

Сколько вам лет, товарищ?

Уилкинсон. Двадцать.

Филип. Вам все это доставляет удовольствие?

Уилкинсон. Я здесь не ради удовольствия.

Филип. Нет. Конечно, нет. Я просто так спросил.

Пауза. Затем, отбросив колебания, он продолжает решительно, по-военному.

Должен вас предупредить вот о чем. Выполняя задание, вы будете при оружии, для поднятия авторитета. Но пускать его в ход вам не разрешается ни при каких обстоятельствах. Ни при каких обстоятельствах. Вы меня поняли?

Уилкинсон. Даже для самозащиты?

Филип. Ни при каких обстоятельствах.

Уилкинсон. Понятно. Каково будет задание?