Рассказы о животных

Как много любителей обедать или ужинать на дороге. Со своими особыми привязанностями, особо ценимыми закусочными и обжорками. Сколько бы Игорь не ездил с Запотоцким, тот обязательно тормозил возле украинской конторы в Демьяновке с названием «Тарас Бульба». А потом, уже насытившись, все продолжал блаженствовать. До самого Южносибирска, семьдесят или восемьдесят километров, мог восхищаться, какие нежные кусочки сала, холодные, нарезанные аккуратно кубиками, ему всегда подают к борщу в «Тарасе».

– Все один к одному, словно по мерке режут… Как сахар тают во рту…

Однажды Игорь слышал, как заносчивый и высокомерно насмешливый технический директор ЗАО «Старнет» Дмитрий Потапов с неожиданным собачим энтузиазмом и волчьей серьезностью что-то грузил угрюмому скелету Шейнису по поводу блинов, ради которых всегда, оказывается, делает остановку в Колмогорах.

– С семгой… Ты что, какая, Леня, ветчина… Сто граммов семги, сыр, белый чесночный соус с зеленью, и чтобы обязательно дали пропечься, чтоб сыр как следует расплавился… мечта…

Игорь хорошо помнил и знал чистый и светлый киоск «Сибирские блины» у неухоженного, какого-то заброшенного на вид павильона автовокзала на федеральной шумной окраине богом забытой деревни Колмогоры. Особого места на трассе Южносибирск – Новокузнецк, до которого надо добраться, дотянуть, ночью, в мороз, когда уже невмоготу, когда сами собою закрываются глаза, слипаются огни и тени, и мозг становится мертвым куском желе…

Тут можно попросить в одном бумажном стаканчике с дорожной крышечкой-дозатором смешать сразу пару пакетиков. «Нестле» три в одном и просто черный. А кипяточку на три четверти, не больше, и с этим гнать еще полторы сотни. Доехать все-таки до дома. Но есть там Игорь никогда не ел. Он вообще не ел в пути. И не потому, что дорожная пища плоха или опасна, а потому что дорожная. А значит, ненавистна по определению, как белая разметка, километровые столбы, и ночь, и тени, и огни… И только время. Жратва затягивает время, удлиняет тоску и муку неотвратимого движения. Неоконченного…

Но вот сегодня свернул с прямой и встал в Панфилово. Сам. Там, где на южной оконечности поселка ментов и животноводов армянская вотчина. Три или четыре кафе вокруг большой стоянки. «У Мартина», «Васпуракан» и «Скорпион» – мерцают неоновые пружинки-буквы вывесок, под ними хороводы разноцветных фонариков и фонарей, а на земле блестят оставленные возле ночных крылечек теплые машины.

У Алки какие-то вечерние занятия в эту пятницу, и холодильник перед выходными дома совсем пустой, а здесь охотно завернут в лаваш свежий шашлык со сладким луком. Наверно, Алка будет рада, да и сам Игорь не ел с утра. Лишь кофе и печеньем перебивал аппетит, сначала у директора завода в Гурьевске, а потом в Ленинске в СУЭКе.

– Два шашлыка? С собой, посуше? Буквально две минутки, – ласково обещает высокий молодой человек, с черными, блестящими, как будто чем-то звездным смоченными волосами. – Что-нибудь принести пока?

– Чай.

– Зеленый, черный?

– Черный.

«У Мартина» типичный бочковой уют дорожного кафе, сыровато, темновато, но тепло. Народу много, какие-то компании и ровный гомон разговоров, как занавески, ширма вокруг случайно заглянувшего человека. Никому ни брата, ни свата и ни родственника. Тем поразительнее, когда этот плотный кокон чего-то нечленораздельного, мерно гудящего, мушино-комариного внезапно разрывает нечто громкое и неприятно внятное:

– Ба, Ярославич!

У столика Игоря Валенка во влажном, густо надышанном людьми и кухней воздухе придорожной закусочной, качается знакомое кривое топорище Бориса Гусакова:

– Вот так встреча – пальто на плеча!

И в самом деле, кто-то из-за спины кладет на плечи Бори свои ладони, как погоны, и дергает. Пытается забрать и увести:

– Кого ты там опять, чудило, увидал?

– Человека…

Борис лягается, отталкивает тянущего. Бычком, расставив ноги, упирается:

– Да погодите, братаны, идите, ща догоню… – И вдруг, весь засветившись, вспыхнув, счастливо огорошивает и предложением, и самой формой обращения: – А может быть, ты с нами хочешь, Ярославич? Чего? Давай… Гуляем, гостем будешь…

– Спасибо, Борис. Сегодня тороплюсь, никак сегодня…

– Не брезгуешь? – колун, нависший над головой, темнеет, становится острей и тяжелей. – Точно не брезгуешь? Просто не можешь, торопишься сегодня? По чесноку?

– Да, Боря, меня дома ждут…

– Ха, Ярославич, – щелчок, и, вновь загоревшись, блеснув как-то всем сразу, и кожей, и глазами, и капельками слюны на губах, Борис выкатывает радостно: – Ты не поверишь, Ярославич, друг… и меня сегодня дома ждут. Не хило, да, совпало? Ждут, ага. Я же сегодня точки объезжал, здесь, в Ленинском районе, богатый, как Али-Баба.

– Но вам, наверное, Борис, и не надо домой сегодня… не надо никуда… в смысле ехать, за руль садиться…