Рассказы о русском подвиге

корреспонденты на генералов, как соколы на добычу. Особенно усердствует

фотокорреспондент.

— Подойдите, подойдите сюда поближе, товарищ командующий! — командует

Рокоссовскому.

— Присядьте, товарищ генерал, присядьте. — Это к начальнику штаба генералу

Малинину.

— Привстаньте, товарищ генерал, привстаньте. — Это к члену Военного совета

генералу Лобачеву.

Машет руками, командует. Словно не они здесь генералы, а он генерал.

Посмотрел на корреспондента генерал Малинин. Человек он резкий,

вспыльчивый. Шепчет Рокоссовскому:

— Гнать их отсюда, товарищ командующий!

— Не деликатно. Нет, нет, — шепчет в ответ Рокоссовский.

Висят на стене часы-ходики. Тик-так, тик-так... — отбивают время. Пропадают

дорогие минуты у генералов. Часы старые-старые. Циферблат со щербинкой.

Одна стрелка чуть-чуть подогнута. Вместо гирь висят мешочки с какими-то

грузилами.

Глянул Рокоссовский на ходики, затем на корреспондентов и говорит:

— Дорогие товарищи, только очень прошу не прикасайтесь и не подходите

близко к часам, они заминированы.

Сказал и хитро глянул на генерала Малинина.

«Как заминированы? Тут все проверено», — хотел было сказать Малинин. Однако

Рокоссовский делает ему знак: молчи, мол, молчи.

Промолчал генерал Малинин. Понял, что Рокоссовский решил припугнуть

журналистов.

— Заминированы, — вновь повторил Рокоссовский.

Рассчитывал Рокоссовский — уйдут журналисты. А те и не думают.

По-прежнему больше других старается фотокорреспондент:

— Станьте сюда, станьте сюда, товарищ командующий...

— Передвиньтесь чуть-чуть. Левее. Левее. Еще левее. Отлично. Благодарю. —

Это к генералам Малинину и Лобачеву.

Затем совсем вплотную подошел к ходикам. Изловчился и снял так, что на одном

снимке и генералы, и ходики.

— Осторожно, они заминированы, — вновь говорит Рокоссовский.

— Ничего-ничего, — отвечает фотокорреспондент. — Это даже еще интереснее.

Редкостный будет снимок.

Щелкнул отдельно ходики. Повернулся опять к генералам. И другие журналисты

идут в атаку. И эти терзают военачальников.

Так и не получилось ничего с выдумкой у Рокоссовского. Развел он руками,

посмотрел на Малинина, на Лобачева:

— Не ожидал!

Повернулся к корреспондентам. Руки поднял:

— Сдаюсь!

Пришлось Малинину «взяться» за журналистов.

Ушли журналисты. Усмехается Рокоссовский:

— Ишь, боевой народ.

Глянул на ходики.

Тик-так, тик-так... — отсчитывают время ходики.

ДОМ

Советские войска стремительно продвигались вперед. На одном из участков

фронта действовала танковая бригада генерал-майора Катукова. Догоняли врага

танкисты.

И вдруг остановка. Взорванный мост впереди перед танками. Случилось это на

пути к Волоколамску в селе Новопетровском. Приглушили танкисты моторы. На

глазах уходят от них фашисты. Выстрелил кто-то по фашистской колонне из пушки,

лишь снаряды пустил по ветру.

— Ауфвидерзеен! Прощайте! — кричат фашисты.

— Бродом, — кто-то предложил, — бродом, товарищ генерал, через речку.

Посмотрел генерал Катуков — петляет река Маглуша. Круты берега у Маглуши.

Не подняться на кручи танкам.

Задумался генерал.

Вдруг появилась у танков женщина. С нею мальчик.

— Лучше там, у нашего дома, товарищ командир, — обратилась она к

Катукову. — Там речка уже. Подъем положе.

Двинулись танки вперед за женщиной. Вот дом в лощине. Подъем от речки.

Место здесь вправду лучше. И все же... Смотрят танкисты. Смотрит генерал Катуков.

Без моста не пройти тут танкам.

— Нужен мост, — говорят танкисты. — Бревна нужны.

— Есть бревна, — ответила женщина.

Осмотрелись танкисты вокруг — где же бревна?

— Да вот они, вот, — говорит женщина и показывает на свой дом.

— Так ведь дом! — вырвалось у танкистов.

Посмотрела женщина на дом, на воинов.

— Да что дом — деревяшки-полешки. То ли народ теряет... О доме ль сейчас

печалиться, — сказала женщина. — Правда, Петя? — обратилась к мальчику. Затем

снова к солдатам: —Разбирайте его, родимые.

Не решаются трогать танкисты дом. Стужа стоит на дворе. Зима набирает силу.

Как же без дома в такую пору?

Поняла женщина:

— Да мы в землянке уж как-нибудь. — И снова к мальчику: — Правда,

Петя?

— Правда, маманя, — ответил Петя.

И все же мнутся, стоят танкисты.

Взяла тогда женщина топор, подошла к краю дома. Первой сама по венцу

ударила.

— Ну что ж, спасибо, — сказал генерал Катуков.

Разобрали танкисты дом. Навели переправу. Бросились вслед фашистам.

Проходят танки по свежему мосту. Машут руками им мальчик и женщина.

— Как вас звать-величать? — кричат танкисты. — Словом добрым кого нам

вспоминать?

— Кузнецовы мы с Петенькой, — отвечает, зардевшись, женщина.

— А по имени, имени-отчеству?

— Александра Григорьевна, Петр Иванович.

— Низкий поклон вам, Александра Григорьевна. Богатырем становись, Петр

Иванович.

Догнали танки тогда неприятельскую колонну. Искрошили они фашистов.

Дальше пошли на запад.

Отгремела война. Отплясала смертями и бедами. Утихли ее сполохи. Но не

стерла память людские подвиги.

Не забыт и подвиг у речки Маглуши. Поезжай-ка в село Новопетровское. В той

же лощине, на том же месте новый красуется ныне дом. Надпись на доме:

«Александре Григорьевне и Петру Ивановичу Кузнецовым за подвиг, совершенный в годы

Великой Отечественной войны».