Рассказы о русском Израиле: Эссе и очерки разных лет

В советских фильмах, я заметил, очень много лишнего шума… Что-то подобное я ощущал в ресторанах на Брайтоне. Где больше шума, там и собирается народ. Может, в шуме легче быть никем.

Сергей Довлатов. «Соло на ундервуде»

«Быть никем» – это и значит быть в толпе, быть с толпой. Шум без толпы существовать может: ну там грохот водопада, шелест листвы, пение птичек, а вот толпа без шума невозможна. Без шума, переходящего в вой и грохот, и постоянного желания действия.

Даже сама телесная сущность Гитлера, посредственная и банальная, не ограничивала его страсть к движению, позволяя раствориться в человеческой массе. Лишь действие гарантировало ему стабильность. «Быть» значило для него «делать». Вот почему Гитлер и его режим не могли обходиться без врагов.

Альбер Камю. «Бунтующий человек»

И сегодня посредственным и банальным политикам приходится «растворяться в человеческой массе», идти навстречу толпе и вместе с толпой. Искать без устали врага. И действовать, действовать, действовать…

И вечный бой! Покой нам только снится.
Сквозь кровь и пыль
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!

Александр Блок – еще одна жертва действия: смятый, раздавленный в шаге талант. Движение затягивает, завораживает, берет в плен. Толпы, несущиеся в неведомом направлении и неизвестно зачем, уводят человека от тишины, природной лени и привычки к созерцанию. Толпа никогда бы не смогла одержать победу без жестокости как формы и сути действия, без динамики насилия.

Почему страдаешь ты,
Для чего живешь?
Ничего не знаешь ты, —
Да и знать не надо.
Все равно погибнешь ты,
Так же, как и я.

Николай Олейников, 1937

Арестован как враг народа 3 июля 1937 года, 24 ноября этого же года расстрелян. «Погибнешь – не умрешь», – писал Олейников. Велик русский язык! Всего лишь одно слово, а возможность тихо и мирно скончаться в положенный срок на своей постели исключена полностью. Не обычная смерть следует за прожитой жизнью, а гибель: нечто насильственное, преждевременное.

Живой Олейников в дневнике великого сказочника Евгения Шварца:

Это был человек демонический. Он был умен, силен, а главное – страстен. Со страстью любил он дело, друзей, женщин и – по роковой сущности страсти – так же сильно трезвел и ненавидел, как только что любил.

Толпе не нужны ангелы и демоны. Толпа приемлет людей без лиц, существ расчеловеченных.

Я не в состоянии был поверить, пока не увидел сам, что существуют такие чудовища в образе людей, которые готовы убивать ради удовольствия, доставляемого им убийством, которые рады рубить и кромсать на части тела других людей и изощряться в придумывании необыкновенных пыток и смертей.

Мишель Монтень. «Опыты»

Шестнадцатый век – век Монтеня. Был у меня соблазн добраться до источников более древних, но передумал. Зачем ломиться в открытую дверь, когда и так все ясно.

Автор современный, Ю. Антонян, в книге «Жестокость в нашей жизни» пишет: «Вообще, насилие в руках агрессивного и жестокого человека приобретает самостоятельное, самодовлеющее значение как орудие установления его власти. В момент применения насилия, терзая, пытая, уничтожая другого, причиняя ему страшные страдания, преступник ощущает всю полноту своей власти. Быть может, именно в этот момент, без остатка порабощая свою жертву, он живет наиболее полной жизнью».