Рассказы о русском Израиле: Эссе и очерки разных лет

Вольфганг каждый раз приходил любоваться котятами. Даже в дождь он приходил, спрятавшись под зонтом. Ящик с котятами закрывали пленкой. Котятам было сухо и тепло рядом с мамой, и старик наливал в плошку из бутылочки молоко, взятое во время завтрака. Сам старик молоко не пил никогда. Я заметил это. Следовательно, он имел полное право поить молоком котят, не нарушая порядка. Мне он был симпатичен – этот Вольфганг. И так хотелось, чтобы он, по каким-то причинам, получил в свое время «белый билет» и не служил в армии Гитлера. Я сам был готов сочинить легенду, согласно которой богатый, очень богатый отец парня сумел купить своему сыну освобождение от армии, потому что, кроме всего прочего, ненавидел фашизм и сопротивлялся кровожадному режиму по мере сил. Отца Вольфганга, конечно, звали Людвиг, как и Бетховена. Людвиг родил Вольфганга – это так замечательно! Но мне пришлось забыть о своей легенде. Над парком, высоко, в чистом небе, чуть ли не каждый день оставляли свой росчерк реактивные самолеты. Однажды увидел, с каким восторгом следил «мой старик» за следом от невидимой воздушной машины. Рядом с ним стоял другой пожилой немец, и Вольфганг вдруг стал показывать ладонями этому человеку фигуры высшего пилотажа. Он демонстрировал их, выпрямившись, с видимым восторгом и знанием дела. Нет, он почти наверняка во время войны был летчиком. На «мессере» летал или на «хенкеле», был истребителем или бомбардировщиком, а вот теперь с тоской вспоминал о своих подвигах. Понимаю, что это тоже легенда, но она гораздо ближе к действительности, чем сочиненная мной прежде…

Старики немцы кормили котят. Старики евреи из этого санатория не делали этого. Место было занято? А может быть, были они не сентиментальны или не любили домашних животных? Старики немцы и старики евреи встречались, как правило, на концертах классической музыки. Они сидели рядом и слушали бессмертные мелодии великих композиторов. Старикам евреям тоже было много лет. Большая часть из них чудом спаслась в свое время от тех, кто теперь сидел рядом с ними, и слушал бессмертные мелодии. Еврейские старики мирно сидели плечом к плечу с теми, кто собирался превратить их мертвые тела в куски мыла, а кожу в абажуры для ламп. Такое было время. Оно прошло. Теперь евреи и немцы сидели рядом и слушали музыку. Иной раз (я слышал это) переговаривались по-немецки. Старики евреи из Прибалтики, как правило, знали этот язык. Они переговаривались и улыбались друг другу: евреи и немцы. Таков был новый порядок. Наступило, слава Богу, время улыбок. Я сам был готов улыбаться милым немецким старичкам, внимающим звукам музыки или кормящим пушистое, ушастое чудо природы. Я улыбался. Стоял поодаль и улыбался радости немцев, их любви к живому. Улыбался, но почему-то не подходил близко к ним. Не знаю уж почему, но так и не решился сделать это…

Он не мог бы случиться – этот рассказ о немцах, кормящих котят, если бы сама жизнь не нашла для рассказа этого финала. Не следует придумывать завязку и эпилог истории. В середине ты волен чудить, фантазировать сколько угодно, но, не увидев завязки и финала рассказа в самой жизни, лучше не браться за перо. Возможно, кому-то эта концовка покажется случайной, ненужной и даже нелепой. Готов согласиться, что это так, но для меня история с котятами не существует сама по себе без того, что пришлось увидеть засветло в парке. Там, как раз, я и увидел финал этого нехитрого рассказа. Милая ухоженная белая кошка, самоотверженная мама веселых котят кралась в темноте по шуршащей, мокрой листве с мышью-полевкой в зубах. Мышь была еще жива и дергала задними лапками. Немцы в это время только просыпались и, накинув халаты, спешили в открытый бассейн, над которым, по осени, клубился пар и согревал своим теплом желтеющую листву берез и темную хвою сосен.

1999 г.

Тишина пустыни

Года два назад очередной ученый-фокусник из Еврейского университета в Иерусалиме сделал «выдающиеся» открытия: он стал утверждать, что пророк Моисей находился под воздействием психотропных веществ, когда получил десять заповедей на горе Синай. Вместе с тем, как подчеркнул ученый, далеко не каждый после употребления таких растений создает Тору. «Для этого нужно быть Моисеем», – заключил он. И на том спасибо. Я же уверен, что наркотики тут ни при чем. Моисей ушел от толпы в тишину и одиночество, чтобы получить Закон. Вот он настоящий, благотворный наркотик: тишина и одиночество.

Сильнейшее впечатление в моей жизни – Синайская пустыни. Группа была большой: народ галдел, смеялся, шаркал ногами, спорил. И вдруг необоримо потянуло прочь, подальше от суеты слов и движений. Передо мной было чудо Белого каньона, туда и ушел, трусливо узнав прежде, что направление движения группы совпадет с моим «бегством».