Рассказы о пережитом

Где-то после полуночи Друмо шевельнулся и осторожно приподнялся, опираясь на локоть. Мне почему-то пришла в голову мысль, что он решил украсть остаток хлеба у Илюшки, и я затих. Когда еще представится случай своими глазами увидеть, как вор крадет у вора? «Король» достал из кармана обрывок тесемки и принялся осторожно водить им у лица Илюшки, стараясь, по-видимому, имитировать полет назойливой мухи и время от времени слегка касаясь то щек, то лба спящего. Не просыпаясь, тот стал машинально отгонять «назойливое насекомое». Друмо продолжал ту же игру, пустив в ход на сей раз уже пальцы, приучая жертву к более осязательным прикосновениям. Илюшка, казалось, в какое-то мгновение готов был проснуться, но потом снова затих и лишь время от времени тяжело сопел. Левой рукой вор осторожно скользнул под подушку, легонько приподнял голову спящего и придержал в этом положении. Одновременно правой рукой грабитель вытащил узелок, ловко развязал его, извлек оставшуюся половину каравая, сунул вместо него половину кирпича, вновь стянул узелок и сунул его на прежнее место. Остальное было совсем простым делом. Друмо съел хлеб в полной тишине, не издав ни звука, и улегся спать.

Утром, еще окончательно не продрав глаза, Илюшка решил позавтракать. Я внутренне приготовился вмешаться в ссору, которая, по моему мнению, неизбежно должна была вспыхнуть между карманниками. Но, поняв, что произошло, Илюшка пришел в восторг, хлопнул Друмо по плечу и заявил:

— Друмо, ты действительно король!

«Король», еще не очухавшийся со сна, не удостоил его и взглядом.

К вечеру наш «коллектив» увеличился еще на одного уголовника. У него были необычайно густые сросшиеся брови и глубокий шрам на левой щеке. Когда его привели к нам в камеру, меня удивил не столько его устрашающий вид, сколько поведение карманников, которые просто благоговели перед ним. Друмо всем своим видом выражал глубочайшее чинопочитание и не знал, как и чем ему угодить. Я подсел к Илюшке и попытался через него понять, что за птица залетела к нам. Илюшка чуть слышно шепнул мне на ухо:

— Жоко — король медвежатников.

Мне уже приходилось слышать, что на жаргоне уголовников «медвежатники» — это взломщики дверей и сейфов. Случалось, посягали они и на человеческую жизнь, шли на «мокрое дело».

Новый король оказался куда разговорчивее Друмо. Ему нравилось сыпать шутками и прибаутками, рассказывать смешные истории и случаи, над которыми он сам хохотал громче всех. Его смех просто переполнял камеру. Но о своей профессии он помалкивал, ни разу не коснулся этой темы. И все же ему представился случай продемонстрировать свое мастерство. Камера, в которой мы находились, была длинной и очень узкой. Арпо решил измерить ее ширину своим телом. Для этого он улегся поперек камеры, упершись ладонями рук в одну стену, а подошвами стоптанных туфель — в противоположную. Все могло на этом и закончиться, но Илюшка вызывающе бросил:

— Арпо, ты рисковый фраер?

Арпо, лежавший на полу, повернул к нему голову.

— Чего спрашиваешь?

— Если рисковый, то поднимись до потолка, вот как лежишь сейчас, упираясь в стены.

Арпо вначале не понял, чего от него хотят. Потом до него дошло, и он упрямым тоном заявил:

— Думаешь, слабо?

— Слабо.

— Это я запросто, как по столичной брусчатке!

Илюшка прищурил косые глазки и ухмыльнулся:

— Брось фраериться!

Вместо ответа Арпо приступил к делу. Тяжело дыша и отдуваясь, он стал медленно подниматься вверх, но не удержался и упал на пол, до крови разбив голову. Веселье в камере прекратилось. Жоко принялся стучать в дверь, чтобы попросить бинтов, ваты и йода. Но на его стук никто не отзывался. Он подошел к Арпо и осмотрел голову — рана продолжала сильно кровоточить. Тогда король медвежатников огляделся, подобрал с полу кусочек ржавой проволоки, сунул его в замок двери, покрутил им влево-вправо, и дверь распахнулась. Мы были просто ошарашены, но он, не обращая на нас ни малейшего внимания, осторожно выглянул наружу и вышел в коридор. Вскоре он вернулся и принес все необходимое. Перевязал голову пострадавшему и вновь запер дверь. Дежурный охранник по этажу так ничего и не заметил — он спал в конце коридора глубоким сном.

Но даже оказав Арпо помощь, король медвежатников особо не жаловал карманников. Это чувствовалось по его поведению, несмотря на то, что он и старался внешне не показывать этого. Мне было непонятно, почему, но однажды, когда трое карманников с азартом играли в кости в углу камеры, а он наблюдал за ними с нескрываемым презрением, я не выдержал и спросил:

— Эти ребята тебе, вроде, не очень по душе?

— Не очень, — согласился он и замолчал.

— Не понимаю, ведь все вы одной профессии…

В ответ он злобно нахмурил свои и без того страшные брови.

— Говоришь, одной профессии? Да они же шарят по карманам! Тьфу, низость какая!..