– Разрешите, – сказал он, – посоветоваться с моей старухой.
Студент сейчас же попросил дать ему кисточку и написал следующие стихи[366]:
Хозяин с улыбкой передал это слугам.
Вскоре явилась служанка и стала что-то говорить Синю на ухо. Тот поднялся и, успокоив гостя, просил его терпеливо пока посидеть. Затем отодвинул занавес, вошел в соседнюю комнату, сказал там тихонько слова три и сейчас же быстро вышел.
Студенту казалось, что старик непременно принесет прекрасную весть, но Синь уселся и начал улыбаться, посмеиваться, не заговаривая ни о чем таком прочем. Студент не мог утерпеть, чтоб не спросить:
– Я так и не знаю еще как следует, что думает и велит передать ваша супруга. Сделайте мне удовольствие, разрешите сомнения, которые теснятся в груди.
– Вы, сударь, – отвечал Синь, – выдающийся и разносторонний ученый человек; я давно уже склонился перед вашей личностью. Однако у меня есть одно личное соображение, о котором я не решаюсь вам сказать.
Студент стал настойчиво упрашивать.
– Видите ли, – сказал Синь, – у меня, как говорится, слабого потомства[369] всего девятнадцать человек, из которых двенадцать уже замужем. Распоряжаться свадьбами и обрядами я предоставил моей, с вашего позволения, старухе. А я по-стариковски уже не вмешиваюсь.
– Ваш покорный слуга хотел бы получить лишь ту, которая сегодняшним утром шла по росе, с маленькой служанкой за руку.
Синь не отвечал и сидел перед ним молча. Студент слышит, как там, в комнатах, кто-то так и выпевает сочно, словно пташка. В пьяном раже он рванул дверной занавес и сказал:
– Если мне не суждено получить достойную подругу, дай же я хоть раз взгляну на ее лицо и этим расплавлю свою досаду!
В комнате, услыша движение крюков, всей группой так и остались стоять, глядя в немом изумлении. Действительно, как и мог ожидать студент, там была девушка в красном. Она взмахнула рукавом, наклонила прическу и стояла, прямая, стройная, перебирая пояс и в упор глядя на входящего студента.
Вся комната пришла в дикое смятение. Синь рассердился и велел слугам вытолкать студента. Тому вино еще сильнее, прямо фонтаном бросилось в голову – и он повалился ничком в заросли бурьяна. Черепки и камни летели на него со всех сторон дождем. К счастью, в него не попали.
Полежав некоторое время, он прислушался – и услыхал, как его осел все еще жует у дороги. Встал, сел на осла и поплелся шажком. Ночь была мутная, темная, наводящая тоску… Он забрел, заблудясь, в овраг, где струился поток. Рыскали волки, кричали совы… У студента стали вздыматься волосы и в сердце захолодело. Топчась в нерешительности на одном месте, оглянулся на все четыре стороны, так и не узнавая, что это за место. Лишь где-то вдалеке, там, в темном лесу, он увидел огонек, который то светил, то угасал. Подумав про себя, уж не деревушка ли там какая-нибудь, решительно направился туда, чтоб заночевать.
Поднял голову. Перед ним были огромные строения. Постучал плетью в ворота. Изнутри кто-то спросил:
– Откуда это является сюда в полночь господин?
Студент сказал, что сбился с дороги.
– Подождите, я пойду доложить хозяевам, – сказал спрашивавший.
Студент стал ждать, нога к ноге, словно цапля. Вдруг он услышал движение ключа, и дверь открылась. Вышел рослый слуга и взял у гостя осла. Студент вошел. Видит – в комнате очень красиво, приятно. В гостиной стоят лампы. Немного посидел. Тут вышла какая-то женщина и спросила у гостя его фамилию. Студент назвался. Не прошло и четверти часа, как вышли служанки, ведя под руки старуху.
– Госпожа области[370] прибыла, – было сказано при этом.
Студент встал и, приняв церемонное положение, хотел было уже сделать большой поклон, но старуха остановила его и села.
– Ты не внук ли Фэн Юнь-узы? – спросила она.
– Да, – сказал студент.
– Ты, значит, мой внучок-племянник! – сказала старуха. – Часы мои уже останавливаются, и остаток годов идет к концу. От плоти, что называется, и костей моих очень уж пришлось мне жить вдали и отчуждении!
– Я еще ребенком потерял свою, как говорится, опору и надежду[371], – сказал студент, – и едва ли знаю одну десятую часть тех людей, кто жил с моим дедом. И вот мне так и не удалось иметь честь навестить их. Усердно прошу вас указать мне их и назвать.
– Сам узнаешь, – сказала старуха.
Студент не смел расспрашивать далее и сидел против нее, весь погруженный в воспоминания.
– Скажи, племянничек, – спросила старуха, – как это ты попал сюда в такую глубокую ночь?
Студент стал гордо хвастаться своею храбростью и одно за другим по порядку изложил все то, что с ним случилось. Старуха смеялась.