Рассказы о лорде Питере

И еще фотография. Без сомнения, вначале это была ошибка фотографа. Но я бы не удивился, если бы Ричард и намеренно выбрал именно ту фотографию, имея на нее какие-то виды в дальнейшем. Хотя из этого следует, что он каким-то образом узнал об особенностях организма Роберта. Возможно, ходили какие-то слухи в армии — там об этом, естественно, знали. Впрочем, тут я ни на чем не настаиваю.

Во всей этой истории есть еще один странный момент: тот сон, в котором он кого-то душил; как можно понять, он приснился ему в ту самую ночь, когда Ричард проделал это с Джесси Хейнз. Говорят, между близнецами, особенно похожими, существует очень тесная связь: зачастую они заболевают одной и той же болезнью и в один и тот же день, нередко один знает, о чем думает другой, ну и тому подобное. Ричард в этой паре был сильнейший, видимо поэтому он так активно влиял на брата. Хотя точно не знаю, не могу объяснить. Осмелюсь преположить, однако, что все это вздор. Главное, вы сняли с него все подозрения.

— Ну, раз мы получили ключ к разгадке...

— Тогда почему бы нам не навестить настоящего преступника?.. — Уимзи встал, подошел к зеркалу и поправил галстук. — А все-таки в зеркалах что-то есть, — сказал он. — Нечто сверхъестественное, вам не кажется?

ШАГАЮЩАЯ БАШНЯ (перевод Л. Серебряковой)

Значит, теперь до следующей среды? — уточнил мистер Меллилоу.

— Разумеется, — ответил мистер Крич. — Слава Богу, вроде бы ничего особенного не предвидится. Так что, Меллилоу, как обычно, — до среды. Если вот только... — Его тяжелое лицо на мгновение помрачнело, как будто он вспомнил о чем-то неприятном. — Возможно, ко мне заглянет один человек... Поэтому если в девять меня не будет — не ждите. Увидимся тогда в четверг.

Мистер Меллилоу выпустил своего гостя через стеклянную дверь и смотрел, как он идет по газону, направляясь к калитке, ведущей в сад под названием Холл. Стояла ясная октябрьская ночь, низко над землей висела выщербленная луна, заливая все вокруг фантастическим ярким светом. Мистер Меллилоу сунул ноги в калоши (было сыро, а он никогда не пренебрегал своим здоровьем), спустился с крыльца, миновал солнечные часы и рыбный садок, прошел по раскинувшемуся в низине саду и остановился у изгороди, ограничивающей с южной стороны его скромное владение. Облокотившись о частокол, он, как завороженный, смотрел на низвергающуюся с высоты речку и пологий склон за ней, увенчанный, примерно на расстоянии мили от берега, нелепой каменной башней, известной под названием «Капризница». Долина, склон и башня, собственно, и составляли Страйдинг Холл. Тихие и прекрасные, они лежали перед ним в лунном свете и, казалось, ничто и никогда не сможет потревожить их удивительной безмятежности. Но мистер Меллилоу знал, что это не так.

Он купил этот коттедж, чтобы закончить в нем свои дни. Он думал тогда, что нашел уголок Англии, в котором прошлое не только сохранилось, — таким оно пребудет здесь вечно. Странно, что он, шахматист, не смог просчитать на три хода вперед. Первый ход — смерть сквайра[41]. Второй — покупка Кричем всего Страйдинга. Но даже и после этого он не сообразил, зачем процветающему деловому человеку — неженатому, равнодушному к сельскому хозяйству, — забираться в такую глушь. Ведь на расстоянии всего нескольких миль три довольно больших города — не чета этой деревеньке, приткнувшейся у дороги в никуда. Глупец! Он забыл о линии электропередачи. Как большая безобразная ладья, внезапно выскочившая из того угла, где ее не должно было быть, она размашисто прошагала через четыре, шесть, восемь полей сразу, воздвигая на своем пути безобразные опоры, чтобы отметить ими свой успех, подбираясь к самым дверям его дома.

И все потому, что Крич совершенно спокойно объявил: он продает долину электрической компании; на реке появится электростанция, на прибрежном склоне вырастут временные жилища для рабочих и, как венец всего, — Предприятие, дьявол, скрывший свой лик еще под одним названием, подумал тогда мистер Меллилоу. По иронии судьбы именно он, единственный в деревне, тепло принял Крича. Он прощал ему вульгарные шутки и дурные манеры, потому что Крич одинок, думал он, и у него добрые намерения и, конечно, его радовало, что появился сосед, с которым раз в неделю можно сыграть в шахматы.

Он вернулся домой погрустневший, поставил калоши на их обычное место — возле стеклянной двери, на веранде, убрал шахматы, выпустил из дома кота и запер дверь — он жил один и только днем к нему приходила убираться женщина из деревни. Затем он лег в постель, полный мыслей о Страйдинге, сразу же уснул и ему приснился сон.