Рассказы о Ленинграде [1984, худож. С. Яковлев]

Сохранился альбом зарисовок. На титульном листе его написано: «Собрание рисунков, сделанных в 3-м бомбоубежище Эрмитажа, частью с натуры, частью по памяти во время осады Ленинграда осенью и зимой 1941 года Александром Никольским». На рисунках — занесенная снегом набережная перед служебным входом в музей; дверь в бомбоубежище, где долгую голодную зиму жили его сотрудники; «Бомбоубежище № 5 — под египетскими залами»; «Бомбоубежище № 7 — под итальянскими залами»; пустой и темный Двадцатиколонный зал… Рушились стены, пылали дома, а действительный член Академии архитектуры СССР Александр Сергеевич Никольский писал в своем дневнике: «Сдавать город нельзя. Лучше умереть, чем сдаться. Я твердо верю в скорое снятие осады и начал думать о проекте триумфальных арок для встречи героических войск, освободивших Ленинград». И на листы бумаги ложились четкие карандашные линии будущих арок Победы.

В насквозь промерзшем здании на улице Герцена художники блокадного города тоже сражались своим искусством. Большие картины писать тогда было трудно, самым боевым жанром стали плакаты. На стенах ленинградских домов в самые трудные дни они четко выделялись: «Защитим город Ленина!» художника В. А. Серова, «Все ли ты сделал для помощи фронту?» В. Б. Пинчука, «Будь бдителен!» И. В. Серебряного. И если кто-нибудь вам скажет сейчас, что скованный голодом и холодом город перестал улыбаться, — не верьте! Я и сам помню, как на нашей булочной висел очень смешной плакат: «О крысе голодной и силе народной». Люди смотрели и улыбались, видя, как прожорливая фашистская крыса укололась о русский колос, ощетинившийся штыками. В верхнем левом углу плаката стояла марочка: «Боевой карандаш». На ней были нарисованы художническая палитра, карандаш и винтовка с примкнутым штыком. Но только после войны узнал я, с каким трудом создавались эти плакаты.

Обычно контур плаката наносится на литографский камень, с него уже снимаются оттиски. Холодный камень — хороший помощник художника. И требует он немного: только чтобы его подогрели. Но в здании Союза художников лютовал холод. Отопления не было. Как же снять оттиск? И тогда художники согревали камень теплом своего тела. Ложились на него, сложив ладони трубочкой, дышали на отдельные участки камня. Они сами ужасно мерзли, но камень согревали, чтобы сделать еще три-пять новых боевых плакатов.

«Карандашисты» были воистину веселыми художниками. Во время самого лютого голода про некоторых из них даже веселую историю сочинили: «Повесть о том, как В. Кобелев, В. Курдов и Н. Муратов белогвардейских генералов и крысу Шушару съели». Герой этой повести, художник Николай Евгеньевич Муратов, об этой истории рассказывает так: