Горькая усмешка не сходила с губ старого философа. Он-то знал истинную причину ненависти, которую возбудил в Мелете, и Аните, и Ликоне, предъявивших ему обвинение. Мелет — один из тех, кто считает себя мудрым и хочет учить других. Он обиделся из-за поэтов, своих друзей, таких же недалеких, как и ок. Анит обиделся из-за ремесленников, возомнивших себя способными управлять делами государства, а Ликон — из-за ораторов. Афинами должны управлять не поэты, ремесленники и торговцы, а избранные…
Они были в зале; его друг и сверстник Критон с сыном Критобулом, его ученик Платон с племянником Адимантом, братья Аполлодор и Аэнтодор — аристократы, мудрецы, достойные служители истины. Такие, как они, должны управлять республикой…
До того, как Анит, Ликон и Мелет подали судебную жалобу на Сократа, его приблизительно в том же обвинил в своей комедии «Облака» Аристофан. Стрепсиада, рассказывается в комедии, честного афинского гражданина, едва не разорил сын, дурно воспитанный матерью и дядей. Желая избавиться от наседавших на него по вине сына кредиторов, Стрепсиад обращается за советом к Сократу. Сократ обучает его науке опровергать всякие доводы, чем успешно и пользуется затем Стрепсиад в борьбе с кредиторами. Видя, что наука Сократа принесла такие плоды, он посылает к философу своего непутевого сына. Тот усердно усваивает мудрость Сократа, но, возвратившись домой, избивает отца, действуя в соответствии с методом Сократа. Комедия заканчивается тем, что Стрепсиад проклинает Сократа и поджигает его дом.
По мнению Аристофана, Сократ виноват в том, что его метод определения добра и зла опирается всегда на совесть отдельного человека. Таким образом, злой человек всегда имеет возможность оправдать зло (что и делал сын Стрепсиада), как и добрый — добро. Личная совесть, считал Аристофан, — плохое основание для нравственности.
Прежде чем принять какое-то решение как в частной, так и в государственной жизни, афиняне обращались не к своей совести, а к богам. Богами, полагали греки, установлены их законы, богами же освящены и традиции. К богам можно было обращаться через оракулов. Ответственность за принятое решение, таким образом, ложилась на богов, а не на человека.
Сократ же, по существу, заявил, что бог — это душа человека, его разум и совесть. Следовательно, познаваемые афинянами законы становились если не ложными, то, во всяком случае, необязательными для исполнения. Человек взял на себя право принимать независимые от богов решения. Сократ не признавал тех богов, которым поклонялись афиняне, хотя в обычной жизни, как свидетельствует Ксенофонт, «никто никогда не видел, чтобы Сократ делал нечто безбожное или несвятое, и никто никогда не слышал, чтобы он говорил подобное…».
Конечно, афиняне допускали, что боги могут давать советы людям любыми способами, потому что боги всемогущи. Боги, очевидно, могут вещать и через Сократа, но почему они удостоили такой чести именно его? Ведь он обыкновенный гражданин, не более. Он верит только в собственного бога, но это не бог афинян. Значит, Сократ безбожник.