Рассказы о чудесах

Муж. Я не люблю, когда из меня делают дурака проходимцы и обманщики!

Шлойма. Я не обманщик!

Муж. Нет, обманщик! И ты, и твой жулик-цаддик! Шлойма. Ах, что ты говоришь!

Муж. То, что ты слышишь! Распелся тут, – чудеса, чудеса! Чудотворец из Межеричей! Я сунулся было с этим к соседу – вот, мол, какой гость ко мне забрел, подарок к празднику! А тут оказывается, что он и сам жил в этих Межеричах, да еле ноги оттуда унес!

Шлойма. Не понимаю! Что же с того? Не станет же он отрицать!.. Цаддика знала вся Польша и пол-России!

К нему губернаторы ездили за советом!

Муж. Замолчи! Это ты вчера уже рассказывал! А вот что Межеричи сгорели после погрома, почему-то не рассказал, забыл! Да на кой же он был нужен, твой цаддик, если не мог спасти местечка? Байки рассказывать? От губернаторов подарки получать? Все вы хороши, пока крыша над головой не горит, а когда придет беда, то поминай как звали! Да и вас тогда никто не вспомнит!

Шлойма. Ты думаешь, я сам не помню этого дня? Мне было всего восемь лет, но я с тех пор всегда пугаюсь запаха гари… Мать спрятала меня и сестер в погребе!.. Дома горели всю ночь, но потом местечко быстро отстроилось… Да и не погиб никто, один только человек

пропал!.. Мать говорила, что если бы не цаддик, то было бы куда хуже!.. Но сам он об этом никогда мне не рассказывал.

Муж. Еще бы! Он учил тебя морочить людей, а помогать им в беде не ваша специальность!

Шлойма (в глубокой задумчивости). Как же это могло случиться? Такое горе страшное… Почему он не захотел?..

Муж. Ну ладно, не о чем тут больше говорить! Плати деньги и убирайся!

Жена. Да что ты делаешь, изверг! У него же в кармане три медяка! Сами вчера видели.

Шлойма. Оставь его. Он прав. Я должен расплатиться сполна. (Отдает хозяину деньги.) Прости меня! Я ухожу! Поверь мне только в одном – чудеса есть! И если они не происходят, то в этом виноваты мы сами, только мы! (Уходит.)

Сцена пятая

Кабинет Лоренцо в его римском доме. Иосиф сидит, забившись в угол дивана. Входит Лоренцо.

Лоренцо. А, вот ты где! Я уже обыскал весь дом! Ты прячешься здесь от нашего доброго патера Сальвини? Долго еще ты будешь шарахаться от него, как от зачумленного? Мне просто стыдно за тебя!

Иосиф. Но я же объяснял вам! Нам нельзя сообщаться с идолослужителями!

Лоренцо (смеется). Бедный ты мой мальчик! Какой он тебе идолослужитель? Он иезуит, а это, по моему твердому убеждению, означает, что он не верит ни в бога, ни в черта!

Иосиф. Этого не может быть! Зачем же тогда он стал священником?

Лоренцо. Нет, ты у меня просто идиот! Я к этому никогда не привыкну! Тебе легче выучить китайскую грамматику, чем научиться понимать простые житейские вещи! Ладно, я не сержусь! Все равно ты сегодня был молодцом! Оставим патера в покое! (Входит патер Сальвини.)

Сальвини. Напротив, я сам хочу побеспокоить вас! (Лоренцо отвешивает легкий поклон, Иосиф забивается еще дальше.) Я покинул ваших гостей, чтобы выразить свое восхищение успехами нашего юного друга, а также вашим педагогическим талантом, дорогой синьор Лоренцо! Трудно поверить, что за столь короткий срок можно приобрести такие обширные познания, да еще заговорить сразу на четырех языках! Ваш эксперимент блестяще удался!

Лоренцо (похлопывает Иосифа по плечу). Только с помощью этого синьора! Один ученый гебраист сказал мне, что он представляет собой феномен, который немецкие евреи называют специальным термином «а идише коп». (К Иосифу) Слышал такое?

Иосиф. Приходилось!

Сальвини. Ваш воспитанник чем-то огорчен?

Лоренцо. Вашим присутствием, дорогой синьор! Он вас боится!

Сальвини. О, совершенно напрасно! Я чувствую к вам самое дружеское расположение, милый Иосиф, и хотел бы принять участие в вашей дальнейшей судьбе!

Лоренцо. Боюсь, что он вам этого не позволит!

Сальвини. Сложность задачи делает ее еще интересней! Для начала я хотел бы услышать ответ на один вопрос! Никакое учение, даже самое блестящее, не может продолжаться без конца. Оно неизбежно перерастает в какую-либо деятельность. Вам приходилось уже думать в этом направлении? Какую судьбу хотели бы вы избрать?

Иосиф. Синьор, люди, которые воображают, что они сами избирают свою судьбу, глубоко заблуждаются!

Сальвини. Браво! Однако чрезмерный фатализм одних нередко побуждает других взять на себя роль их фортуны!

Лоренцо. Дорогой патер, вам не придется играть роль фортуны Иосифа по одной простой причине – он не крещен, поэтому вне стен еврейского гетто он может заниматься только торговлей! Я так его люблю, что с удовольствием открыл бы для него лавочку, но боюсь, что в этом деле он окажется еще бездарней меня, он быстро прогорит!

Сальвини. Проблема крещения серьезна, но вполне устранима!

Лоренцо. Нет, синьор, тут у нас ничего не получится!