Рассказы о Чапаеве

— Ещё с годок потерпи, совсем другое будет. Жизнь построим такую помирать не надо! — утешал Чапаев.

С печки с любопытством выглядывали дети. Василий Иванович заметил их и сказал:

— Давай-ка их сюда. Где они там?

Наталья Власовна сняла ребят.

— Зовут как?

— Сына — Иваном, дочку — Настей.

— Орлы! — заулыбался Василий Иванович, потирая рукой чисто выбритый подбородок. — Одним словом, нас, стариков, заменят… Ну, Иван, чай давай пить. — Он посадил рядом с собой застыдившегося мальчика, а девочку взял на колени и, покачивая её, приговаривал:

Уж ты, котик да коток,
Твой кудрявенький лобок,
Айда, котик, ночевать,
Дочку Настеньку качать…

— Ты вон, оказывается, чего знаешь, Василий Иванович! — захохотал Исаев.

— А как же! У меня дома трое своих, научился. Посмотрим, как ты будешь петь, когда сын у тебя будет, — сказал Чапаев.

Смеркалось. Из Совета пришёл посыльный:

— Председатель велел сказать, товарищ Чапаев: народ, мол, на собрание в клуб созван, ждут вас.

Василий Иванович ушёл, приказав Исаеву привезти хозяйке из ближнего леса воз дров.

Вернулся он на квартиру поздно. Наталья Власовна сидела на печке и надвязывала чулок. На опрокинутой квашне рядом с ней чадила мигушка.

— Завтра разбуди нас, хозяюшка, затемно, — попросил Чапаев, проходя в горницу.

— Не беспокойтесь, разбужу, — заверила Наталья Власовна.

Василий Иванович заснул не сразу. Закинув за голову руки, он некоторое время лежал с открытыми глазами и думал о своем возвращении из Академии Генерального штаба, о встрече в Самаре с Михаилом Васильевичем Фрунзе, командующим 4-й армией, назначившим его начальником Александрово-Гайской бригады. Особенно хорошо запомнились последние слова командующего, сказавшего ему на прощание:

«Я возлагаю на вас, товарищ Чапаев, ответственную задачу — занять станицу Сломихинскую и продолжать наступление на Лбищенск. Белоказачья уральская армия должна быть уничтожена!»

И Фрунзе крепко и дружески пожал руку Чапаеву.

Перед глазами Василия Ивановича отчётливо и ярко возник образ этого стойкого, закалённого большевика, соратника Ленина.

«Вот на кого похожим надо стараться быть — на Фрунзе! Несгибаемый большевик! А какой знаток военного дела!» — подумал Василий Иванович.

Когда квартирант уснул, Наталья Власовна взяла со стула его гимнастёрку и, выйдя на кухню, принялась внимательно её разглядывать.

«Всё в хлопотах да в заботах время проводит, — думала хозяйка, поди, и догляду-то за ним нет».

У воротника Власовна обнаружила на одной нитке державшийся крючок, а в другом месте — небольшую дырку. Закончив с починкой, она отнесла гимнастёрку на место и, потушив свет, полезла на печку.

Проснулась она рано. За окнами лежал тяжёлый фиолетовый снег.

Осторожно ступая по полу, хозяйка поставила самовар. Несколько раз входила она в горницу, но всё не решалась будить квартиранта. Он спал крепко, подложив под щёку ладонь.

— Устал, умаялся, — прошептала Власовна и вытерла рукой глаза. Товарищ Чапаев, а товарищ Чапаев?

— Что, утро? — спросил тот, откинув край пахнувшего нафталином одеяла, и посмотрел на окно. — Петька, поднимайся! — сказал он Исаеву, спавшему на сундуке.

На столе азартно посвистывал самовар, но пить чай было некогда подали лошадей.

Кутаясь в тулуп, Чапаев говорил:

— Прощай, хозяюшка, спасибо за приют. Может быть, ещё когда увидимся!

Кучер гикнул на коней, и сани резво покатились, поднимая искристую снежную пыль.

ВСТРЕЧА

Васька Ягодкин всплеснул над головой руками и вьюном пошёл по избе вприсядку.

Фёдоров хлопал в ладоши, приговаривая:

Ходи изба, ходи печь,
Хозяину негде лечь…

Скрипели, охали половицы, на полке дребезжала посуда. Бойцы не слышали, как звякнула щеколда калитки, как кто-то взбежал на крыльцо, обмёл в сенях ноги. Когда отворилась дверь, все сразу обернулись.

В избу вошёл командир взвода Семён Кузнецов — разведчик. Не отирая красного, обветренного лица от налипшего к бровям и к редкой рыжей бородке снега, шагнул вперёд и остановился под матицей:

— Новость, ребята, принёс! — Глаза у Кузнецова светились большой радостью.

Пристально смотря ему в лицо, красноармейцы тоже заулыбались, а Васька не вытерпел, сказал:

— Не томи, говори скорей!

Командир вытер лицо и, бросив на скамейку папаху, закричал:

— Радость-то какая, право слово! Чапаев к нам едет!

Все расселись полукругом у топившейся печурки. Кузнецов пояснил:

— Он командиром нашей Александрово-Гайской бригады назначен. Завтра утром ожидают его.

Кузнецов стал заботливо протирать смоченной в керосине тряпочкой убранные в серебро ножны сабли, с которой он никогда не расставался.

— А какой хороший человек Чапаев! — продолжал разведчик. — Как отец родной с каждым бойцом обходится. В деле, правда, строгий. Я с ним в прошлом году вместе воевал, знаю.

Товарищи попросили ещё что-нибудь рассказать о Чапаеве.

Обычно молчаливый, не охотник до больших разговоров, на этот раз Кузнецов согласился.