Рассказы и стихи

– Хорошо пошел, – ответил Федот и закурил. Быстро темнело, и Стелла включила бра. На ее правой щеке он увидел тень от носа. В тени слабо мерцал зеленый глаз, направленный на него. Другой косил на террариум.

1987

Пустота

Лицо Джо перекосилось от злобы.

– Ты, – зашипел он, – как ты мог!..

Мик отвернулся. Их создание, легкий, веселый бумажный змей взлетал все выше, тая в чистом синем небе и чуть трепыхаясь в потоке воздуха.

Джо размахнулся и ударил. Мик стал отбиваться. Они сцепились, ослепленные бешеной яростью. Джо визжал от боли – Мик вырвал ему клок черной нежной бороды.

А змей уже был еле заметен и летел над океаном.

– Я тебя ненавижу, – всхлипывал Джо, – я сам клеил планки, а ты…

– Я отпустил его, – ответил равнодушно Мик, смазывая ссадины йодом. – Разве ты не видел, как он был рад этому? Я знал, что это ему понравится. Это часть моей души, та, которая всегда рвется вверх. Впрочем, тебе этого не понять, борода.

Джо отнял у него йод, поглаживая ноющую челюсть.

– Ты все-таки свинья, – уже спокойно произнес он. – Что теперь Маша скажет? Ей так нравилось зарываться носом в мою бороду.

– Не переживай, почти не заметно, – усмехнулся Мик, – но Маша увидит и уйдет ко мне.

Он взял букашку и раздавил ее пальцами. Он чувствовал удовлетворение.

Взгляд Ференца стал жестким.

– Что она, одна, ваша Маша? – он встал и открыл окно, в которое сразу ворвался холодный ветер с океана, смешанный с водяной пылью ливня. Бумага с сообщением с материка взвилась и рванулась под шкаф.

– Вот что. – Ференц достал из стола фотографию. – Это целестина пантиникус. Займешься ей завтра. Иди.

Мик мрачно скривился и шагнул к двери.

– А про Машу забудь, она все равно не родит.

Кряжистый охранник проводил его до ворот, тщательно прикрываясь зонтом. Громыхнуло, и молния выхватила из темноты высокий забор и звездочки собачьих глаз, блестевшие из будки. Чугунная калитка захлопнулась за спиной.

На другой день утром Мик пришел на берег океана. Буря уже улеглась, и лишь стальные барашки разбивались о прибрежные камни. Ветер пронизывал до костей.

На крючке висела небольшая продолговатая рыба. Мик ощутил в ладони ее скользкий, покрытый тупыми отростками бок. Кровавый глаз косил на Мика с отвращением и злобой.

– Какая ты страшненькая, – констатировал Мик, – как на фотографии. Хочешь удрать? Ну плыви. Да, подруга, захвати-ка с собой кусочек моей души, тот, что погрязней.

Целестина пантиникус, не оборачиваясь, скользнула а глубину.

– Что все лучшее во мне умерло, с этим я согласен. Но что умерло навсегда – не могу поверить! – воскликнул Берти и швырнул сигару в волны.

«О чем это он? – машинально подумал Мик, стоя в тени смоковницы. – Кто у него умер?»

Мик остановился, будто впервые увидел Машу, и прислушался к себе.

– Ты подумал – какая я красивая, правда?

– Да.

– И как хорошо, что у нас будет ребеночек.

– Да.

– Что с тобой, милый?

– У тебя никогда не будет детей.

Маша отступила на шаг. Мик не смотрел на нее. Его внимание отвлек Берти, гонявшийся за бабочкой.

– Ты лжешь! – Словно издалека.

Берти очень старался. Но бабочка, видимо, решив, что вдоволь наигралась, полетела, вздрагивая, выше, выше и скрылась, а Верти, убитый, смотрел вдаль полными слез глазами.

– Откуда ты знаешь? – Отчаянно.

– От Ференца.

Она побежала, побежала, а Мик смотрел ей вслед.

Берти забыл про бабочку и догадался, что Маша бежит к берегу.

– Куда же ты, Маша, вода холодная! – закричал он и припустил за ней, размахивая сачком и что-то выкрикивая, наверное, что-то очень смешное, потому что Маша вдруг остановилась, обернулась, секунду с недоумением глядела на Берти, а затем, схватившись пальчиками за подол платьица, звонко и радостно засмеялась.

1987

Семейные сценки (рассказ-пьеса)

1%

Если бы Сеня не боялся смерти, ему было бы все нипочем. Вместо этого он исправно ходит в контору, вечером смотрит телевизор и чувствует себя отлично. Он член профкома, а его жена – гляциолог и недавно привезла из пустыни очень редкий череп индийского слона. А может, она спелеолог и спускается в пещеры с фонарем на оранжевой каске, их еще кирпичный завод выпускает. Директор завода – известный извращенец и по субботам приходит к Сене, они играют в карты и обсуждают цены на питьевую воду.

«Что-то вода опять вздорожала», – говорит директор. «Мда-а», – отвечает Сеня. Еще они едят великолепную жирную саранчу, недавно из Африки, Сеня за ней час в магазине стоял. Директор ест, и ножки похрустывают у него на зубах. Они неестественно блестят, потому что из молибдена. У директора знакомый врач в больнице, он ему кирпичи для сарая продал. А врач ему, значит, зубы. Крепкие, что твой лоб, приятель.

2…

Но тут вошел Алеша, и вздрогнула ваза в серванте. От сквозняка.

– Лексей, дружище! – воскликнул просветлевший Кеша. – Выпьешь с нами? Дистиллированная!

– Плесни, чего уж там, – устало ответил Алеша и раздавил на стене клопа.

– Вот полотенце, – сказал Сеня.

Алеша вытер с пальца кровь и оседлал табурет.