Рассказы и стихи

В общем, к делу подключились журналисты. Самый ушлый подловил следственную бригаду в метро и пристал к Патрушеву, когда он в тоске уставился на стену тоннеля с названием станции. Труп лежал где-то под первым вагонам, и его с невнятными ругательствами снимал фотограф. Задержанного по подозрению в убийстве, бледного подростка лет четырнадцати, прицепил к себе наручниками Розоватый. Лейтенант тоже был не в духе и свирепо косился на парня.

– Господин офицер, вам не кажется, что здесь находится аномальная зона?

Хорошо еще, что вход на станцию вовремя закрыли, и народ сам собой постепенно рассасывался.

– Какая к черту зона? – рассвирепел Иван Григорьевич. Обращение «господин» резануло ему слух. – НЛО, что ли? Вы из какого издания?

Репортер показал удостоверение. Патрушев вдруг заметил, что их снимают с десяти метров на любительскую видеокамеру, и кивнул на непрошеного хроникера старшему местного наряда. Сержант с радостью ушел на разборку, лишь бы не видеть, как выгребают из-под вагона останки.

– Это уже третий подобный случай за последние десять дней, – напирал журналист. – У вас есть другое объяснение?

– Читайте Уголовный Кодекс, – отрезал Иван Григорьевич. – Там все написано. Убийство по неосторожности, понятно?

«Что делать? – сверлила голову тоскливая мысль. – К генералу ведь вызовут. Что б они все на рельсы попадали, гады». Это было нехорошее пожелание, но Ивану Григорьевичу уже до смерти надоела эта станция и трупы. «Закрыть ее, что ли, насовсем? Так и предложу», – в отчаянии размышлял следователь, глядя на первые буквы названия станции. Остальные были закрыты вагоном.

Целый день после этого ему названивали то из главка, то из разных редакций. Ни о каких других делах думать Иван Григорьевич был не в состоянии. Всем требовалось одно и то же – прекратить безобразие или в крайнем случае объяснить, почему это невозможно. Полковник тактично молчал, хотя и он наверняка был на взводе. Несчастный лейтенант Розоватый метался по адресным бюро, названивал родственникам жертв и преступников и грозил всех отдать под суд без следствия и адвокатской защиты. Текущая работа по расследованию всех остальных висящих на Патрушеве преступлений, можно сказать, встала.

После работы, а вышел следователь из здания часов в девять, его поджидала у входа «Мазда» с давешним репортером.

– Иван Григорьевич, можно мне вас подвезти?

Патрушев подумал, что еще один спуск под землю для него может кончиться нервным срывом, и кивнул. Он сел рядом с водителем и пристегнулся, потом назвал адрес.

– Не близко, – хмыкнул газетчик и тронулся. – Меня зовут Игорь. Фамилия Нибаров… Может, читали? Я про аномальные явления пишу.

– Христа народу? – буркнул Патрушев.

– Что?

– «Явление Христа народу». Видели такую картину?

– Что-то вроде. Я вот что хочу сказать… По моим подсчетам, следующий несчастный случай произойдет на этой станции завтра вечером, в шесть тридцать или около того. Если разложить все происшествия по шкале времени, вам это тоже станет понятно. Причем и убийца, и жертва будут стоять на том же месте, что и сегодня. Как и раньше, кстати.

– С чего это вы взяли? – насупился Иван Григорьевич. – С линейкой, что ли, бегали?

– У меня есть план станции. Каждый раз толкали человека, стоявшего напротив первой буквы «С» возле края платформы, направление движения поезда – с запада на восток. Причем толкал тот, кто стоял ближе всех, за спиной.

– В следственные документы залезали? – взвился Иван Григорьевич. – Кто вам все это рассказал?

Ему было немного досадно, что он не удосужился сравнить «параметры» всех трех преступлений, а предпочел нагрузить Розоватого беготней по родственникам фигурантов. С другой стороны, что еще за мистика? Буква «С» какая-то!

– Сейчас вы скажете, что «С» означает «сатана», – сострил он. – Козни дьявола, блин.

– Напрасно вы насмехаетесь, Иван Григорьевич.

– Послушайте, как вас… господин Нибаров, а как насчет «сверхразума»? – блеснул следователь. – Тоже аномальщина будь здоров. А то сатана уже как-то не в моде.

– Хм, – промямлил репортер. – В этом что-то есть.

– Бред там есть, больше ничего. Что вы, шуток не понимаете? А еще журналист.

– Убийство – не шутка. Значит, вы ничего не собираетесь сделать, чтобы предотвратить следующее? Позволите этому сверхразуму и дальше играть с толпой?

Патрушев просто онемел от таких речей репортера. А тот вдруг притормозил у обочины и стал рыться в бардачке со словами: «Черт, куда же я ее затолкал?» Наконец он достал сувенир на подставке, с пятью подвешенными на перекладине шариками.

– Вот, смотрите. Я сразу хотел показать вам эту штуку, чтобы вы поняли.

– Нет желания играться. Мне можно выйти?

– Да погодите же, Иван Григорьевич. Вот, видите? Если отвести крайний шарик в сторону и отпустить, он ударит по остальным четырем. Но три из них останутся висеть, а крайний отлетит в сторону. Так и в метро! Толчок происходит не там, где человек падает под поезд, а совсем в другом месте!

– Чушь. Сравнили шарики с людьми.