Рассказы и сказки

О любви я имею вполне определенные понятия, неизвестно откуда залетевшие в мою буйную голову. Любить можно исключительно весной. Это основное. Затем "она" должна быть изящна и загадочна. Объясняться в любви можно, если хватит храбрости, на словах, желательно в старом запущенном саду. А если не хватит храбрости на словах, то письменно на розовой, надушенной бумаге. Если любовь отвергнута, "она" сразу из загадочной и единственной в мире превращается в самую обыкновенную дуру. "И как, как это меня угораздило влюбиться!" Свидания назначаются обязательно вечером и обязательно где-нибудь "на углу". Соперников мысленно вызывать на дуэль и убивать беспощадно, как собак. Вот и все.

III

Светлый облачный весенний день. Большие блестящие лужи подсохли. И на полянах, под каждым кустиком, под каждым деревцом весело зеленеет новая, молодая, необыкновенно яркая травка.

Нынче я причащался, и на душе у меня светло. За завтраком я пью черный кофе с халвой и ем просвирку, потом иду гулять и встречаюсь с Борей Стасиным. Боря Стасин - личность, на мой взгляд, оригинальная. Он учится в одном классе со мной и считается хорошим учеником. Он блондин с высоким лбом, наклоненным верхней своей частью вперед. Нос у него маленький, вздернутый. Глазки голубые, умные. Рот, как у окуня, углами вниз. Он вечно сутулится, вертит длинными худыми пальцами. И сосредоточенно морщится. А когда улыбается, показывает передний зуб, который вырос у него боком. Фуражку надвигает на лоб, так что сзади поля так же приподняты, как и спереди. К "отрадникам" не принадлежит по причине трезвого взгляда на жизнь. Реалист и скептик до мозга костей. Мечтает сделаться корабельным инженером и часто шляется в порт. Я его люблю и считаю лучшим другом.

- Ты куда?

- В порт. Там, говорят, новые миноносцы пришли, трехтрубные. А ты?

- Я на море.

- Зачем?

- Мечтать.

- Гм! Скажите, чего же ты это вздумал мечтать?

Мне трудно ему объяснить, почему именно я вздумал мечтать, а потому я неопределенно роняю:

- Так.

Боря хитро щурится и показывает передний зуб.

- Может, пойдешь со мной в порт?

- Не.

- Идем, интересно: трехтрубные.

Сердце мое полно любви и счастья. Хочется с кем-нибудь поделиться. Боря - самая подходящая жертва: будет молчать, слушать и соглашаться.

- Ну ладно. Идем.

Мы проходим по весенним улицам и разговариваем о пустяках. Язык у меня чешется нестерпимо, и страстно хочется рассказать ему все: что ее зовут Таней, что я влюблен, что мне грустно, но я не знаю, с чего начать.

Приходим в порт.

Пахнет машинным маслом, морской солью, устрицами, теплым железом, пенькой. По гранитной набережной рассыпаны янтарные, граненые кукурузные зерна. Стаи сизых голубей, мягко треща гибкими крыльями, садятся на мостовую, клюют зерна и пьют воду из синих луж.

- Скажи мне, Борис: что такое любовь? - начинаю я издалека.

- Любовь... гм... наверно, это такое чувство, - мямлит Борис неопределенно.

- А ты был когда-нибудь влюблен?

- Конечно, нет, - искренне негодует он. - С какой это радости! А что?

- Да так...

Минуту мы молчим и смотрим, как, плавно огибая маяк, выходит в открытое море пузатый угольщик "Ливерпуль".

- А знаешь, Боря, я влюблен.

- Да-а-а? - тянет Боря с видимым интересом. Он уже привык к подобным разговорам. - Ну и что же? Кто "она"?

- Таня К. Знаешь дачу Майораки? С этой дачи. Такая черненькая... загадочная.

- Так надо, брат, поскорее признаваться.

- Как-то не выходит... Страдаю, знаешь...

- Чего ж ты, чудак, страдаешь?

- Да так. Вообще. Грустно.

- И ты ее любишь?

- Люблю.

Боря насмешливо улыбается и ставит вопрос ребром:

- За что?

- Вот странный! Разве любят за что-нибудь? Хотя... у нее папа художник.

- А сколько ей лет?

- Одиннадцать и два месяца. Но она очень умная. Хочешь на нее посмотреть? Полезем вечером к ним на дачу и посмотрим в окна. Ладно?

- Чего еще? Лезь лучше сам.

- Дурак.

- От такового слышу. Чтобы брюки порвать и чтобы еще садовник шею налупил.

- Не боюсь я садовника. Вчера вечером лазил и брюки не порвал.

- Ну и что?

- Ничего. Стоял у нее под окном и мечтал.

- А она?

- Учила уроки.

- Ты ей нравишься?

- Кажется. Вообще-то я, конечно, успех имею... - Мне еще хочется прибавить "у женщин", но не решаюсь.

Борис смотрит искоса на меня. Я неуклюж, вихраст и черен.

- Да... пожалуй... - говорит он с видом оценщика. - Малость постричься, и тогда ничего. Можно. Ну что ж, желаю тебе успеха.

- Спасибо, тебе тоже.

IV

На праздники из института приезжает домой некто Магда Войницкая. Это добрый гений всех местных романов и сердечных увлечений. Нечто вроде свахи. Она очень хитра, дипломатична, как все институтки. Характером и лицом похожа на мальчика, лазит по деревьям и обожает кадетов. Устройством романов занимается исключительно из любви к искусству. Сразу же пронюхав, что я влюблен в Танечку, начинает деятельно и бескорыстно помогать. Я ее уважаю, но все-таки с ней надо держать себя осторожно.

- Здравствуйте, как поживаете?

Передо мной Магда. Физиономия у нее в высшей степени хитрая, в руках мешок.

- Здрасте. Ничего себе. Куда это вы с мешком?

- На море. Хочу набрать хорошей глины. Буду учить лепить... угадайте кого?