Рассказы чекиста Лаврова [Главы из повести]

По его звонку зашел солдат с магнитофоном. Прокрутили мой рассказ. За такое, подумал я, не помилуют. И тут мне пришло в голову решение: принять предложение капитана Харрисона, выпутаться из беды, а вернусь на родину — там посмотрю. Хорошо, говорю, я согласен, если поручения не очень опасные.

В общем, назавтра меня из тюрьмы перевезли на частную квартиру, стали обучать, как выявлять оборонные предприятия, их назначение, мощность, пропускную систему...

— Об этом, Ставров, мы поговорим позднее, — остановил я Ставрова. — А сейчас скажите, кому и как вы должны были передавать собранные шпионские сведения?

У меня мелькнула мысль: нельзя ли воспользоваться способом, который определили Ставрову, и вывести на связь разведчика западной державы, возможно, живущего в нашей стране под каким-то прикрытием.

— Капитан Харрисон дал мне пять или шесть заполненных открыток. Когда появится необходимость, я приезжаю в Москву и бросаю одну открытку в любой почтовый ящик. Через три дня в обусловленном месте меня встречает женщина. Она будет держать в руках мою открытку...

— Вы познакомились этим способом?

— Нет.

— А где открытки?

— Я их сжег в пункте фильтрационной проверки.

— Почему?

— Во-первых, боялся, что открытки навлекут подозрения на меня, во-вторых, я не собирался выполнять поручения Харрисона...

«Какая возможность упущена!» — подумал я с сожалением, и рассказ Ставрова значительно потерял интерес для меня.

— Явка с повинной, — сказал следователь, — могла серьезно облегчить вашу участь... Вы не знали об этом?

— Знал, как не знал. Капитан Харрисон разъяснил и предостерег, чтобы я не попался на эту удочку.

— Почему?

— Потому, что после явки с повинной, сказал он, начнется проверка и выявится моя служба в немецкой полиции и «зондеркоманде». А этого мне не простят.

— Скажите, а документы вы действительно теряли в октябре сорок пятого года? — спросил следователь.

— Нет, конечно. Заявление в милицию я сделал для того, чтобы изменить имя и получить второй аттестат. Все документы тогда были при мне, уже позднее я их уничтожил.

...В октябре сорок пятого года в ресторане Харьковского железнодорожного вокзала сидели за столиком три молодых солдата. Все они только что уволены из армии в запас. Официант, седой мужчина, прихрамывающий на правую ногу, принес солдатам счет и предупредил, что ресторан закрывается.

Высокий длиннолицый солдат в лихо сдвинутой пилотке полез в карман и вдруг упавшим голосом сообщил:

— Братцы, у меня бумажник сп... перли...

— Ты что, Николай, шутишь?

— Честно, ребята...

— Надо заявить в милицию.

Дежурный отделения милиции внимательно выслушал хмельных друзей, что-то записал на листочке бумаги и велел зайти утром. Ночь солдаты прокоротали на жестких скамьях зала ожидания. Назавтра их принял пожилой майор.

— Вы можете подтвердить личность Ставрова? — обратился майор к солдатам.

— Так точно, товарищ майор. Вместе служили, — не моргнув, подтвердили они.

— Хорошо, вы можете быть свободны.

— Николай, мы тебя подождем внизу, — сказал небольшой чернявый солдат.

Майор достал из стола бланк, нацепил на нос старомодные очки с самодельными проволочными дужками.

— Фамилия? — строго переспросил майор.

— Ставров.

— Имя и отчество?

— Никифор Игнатьевич.

— Как Никифор? Друзья только что Николаем тебя именовали...

Майор отодвинул бланк и недоверчиво посмотрел на заявителя. Ставров разыграл смущение.

— Видите ли, товарищ майор, по документам я Никифор, а называю себя Николаем. Никифор — старое, неприличное имя...

— Неприличных имен нет, — пробурчал майор, видимо, вполне удовлетворенный объяснением Ставрова.

Он протянул заполненный бланк и записку.

— Это справка о том, что ты заявил об утрате документов. Видом на жительство служить не может, но до дому доберешься... С запиской пройдешь к военному коменданту, второй подъезд налево. Получишь продуктовый аттестат и денег на дорогу. В другой раз рот не разевай, — напутствовал майор, дружелюбно улыбаясь.

Прощаясь с «сослуживцами» на перроне вокзала, разъезжались в разные стороны отвоевавшие свое солдаты, Ставров в который раз повторял:

— Вот спасибо, ребята, выручили, а то волокиты не оберешься.

Тонко рассчитывал Ставров. Прими вымышленную фамилию — первая же проверка все выявит. А Ставрова Никифора могли проверять сколько угодно.

— И еще один вопрос, — сказал следователь, заканчивая допрос. — Как вам удалось в один день выписаться и сняться с военного учета?

Ставров скупо улыбнулся: чего же, мол, тут сложного.

— Вскоре после приезда сюда я пошел прописываться. Разговорился с паспортисткой. Эммой ее звали. Девушка рослая, симпатичная, посмеяться любит. Я пригласил ее в кино, она согласилась. После еще встречались. Когда я узнал, что моей персоной интересуются в этом доме, вечером пошел к Эмме и сказал, что у меня большие неприятности на работе и мне надо срочно уехать. Оставил Эмме паспорт и военный билет. К обеду все было готово.

— Кто предупредил вас?

— Наш диспетчер Устюжанинов. А ему под большим секретом сообщил директор автобазы...

Ставров ушел в сопровождении дежурного. Дело закончено.