Рассказы. Часть 2

Его настроение постепенно улучшалось, и он обретал свое привычное спокойствие. Жестом, почти беспечным, он поднес ко рту стакан с виски и залпом выпил его. Сейчас в выражении лица Майклса настороженность начала сменяться самоуверенностью.

— Да, — сказал он, — это было мучительно. И главное тут не в перемене обстановки. Вам, конечно, случалось выезжать за город и жить в палатке, и вы не могли не заметить, как быстро отвыкаешь от крана с горячей водой, электрического освещения, от всех тех бытовых приборов, которые, как уверяют нас владельцы выпускающих их предприятий, являются предметами первой необходимости. Я был бы непрочь иметь гравитационный индуктор или клеточный стимулятор, но я прекрасно обхожусь без них. Тоска по родине — вот что вас пожирает. Мелочи, которых вы раньше даже не замечали: какая-нибудь определенная пища, то, как люди ходят, в какие играют игры, на какие темы разговаривают. Даже созвездия и те в будущем выглядят по-иному. Такой длинный путь прошло к тому времени солнце по своей галактической орбите.

Но всегда были и есть люди, которые добровольно или вынужденно покидают родные края. Все мы — потомки тех, кто сумел пережить это. Я приспособился.

Он угрюмо насупил брови.

— Я не вернулся бы обратно, даже если бы меня помиловали, — произнес он. Из-за того, что там творится по милости этих предателей.

Я допил свое виски, смакуя языком и нёбом каждую каплю этого восхитительного напитка и лишь краем уха прислушиваясь к его словам.

— Вам здесь нравится?

— Да, — ответил он. — Теперь да. Я уже преодолел эмоциональный барьер. Мне помогло, что первые несколько лет все мои усилия были направлены только на то, чтобы выжить, а потом, приехав сюда, я был слишком занят устройством на новом месте. Не хватало у меня времени на самооплакивание. Теперь же меня все больше увлекает мой бизнес — игра захватывающая и особенно приятная тем, что ошибочные ходы в ней не влекут за собой высшую меру наказания. Я открыл в этой эпохе качества, которые утратило будущее… Держу пари, что вы не имеете ни малейшего представления о том, насколько экзотичен этот город. Ведь в эту самую минуту в каких-нибудь пяти милях от нас стоит у атомной лаборатории солдат-охранник, мерзнет в подворотне бродяга, идет оргия в особняке миллионера, готовится к ранней службе священник, спит купец из Аравии, стоит в порту корабль из Индии…

Его возбуждение несколько улеглось. Он отвел взгляд от темного окна и посмотрел в сторону спален.

— И здесь моя жена и дети, — с какой-то особенной теплотой добавил он. Нет, что бы ни произошло, я не вернулся бы обратно. Я в последний раз затянулся сигарой.

— Да, вы и впрямь неплохо устроились.

Окончательно стряхнув с себя грусть, он улыбнулся мне.

— А знаете, мне кажется, вы поверили этой сказке.

— О, безусловно. — Я погасил окурок сигары, встал и потянулся. — Час поздний. Нам, пожалуй, пора идти.

Он понял не сразу. А когда до него наконец дошло, он медленно точно огромный кот, поднялся с кресла.

— Нам?!

Я вытащил из кармана пистолет-парализатор. Он замер.

— Дела такого рода не оставляют на волю случая. Мы всегда проверяем. А теперь в путь.

Кровь отхлынула от его лица.

— Нет, — беззвучно, одними губами, произнес он, — нет, нет, нет, вы этого не сделаете, это ужасно… А Эмели, дети…

— Это, — сказал я ему, — входит в наказание.

Я оставил его в Дамаске за год до того, как город был разграблен Тамерланом.

В МИРЕ ТЕНИ

Жил-был человек по имени Данило Руварац, подписавший в свое время Декларацию Прав. Когда эту Декларацию отклонили, общественные волнения переросли в восстание, и Руварац возглавил мятежников в своем районе. После того как сухопутные мониторы вошли в Загреб, Данило был убит очередью из пулемета.

В то время Зеархом был Хуан III, у которого хватило хитрости и коварства, чтобы использовать в своих целях акты милосердия. Он помиловал большинство повстанцев, провел некоторые реформы и таким образом потушил пожар прежде, чем тот как следует разгорелся. Однако он знал, что под пеплом осталось еще достаточно углей и лучше всего раскидать их в разные стороны. Следователи, занимавшиеся этими вопросами, установили, что у Рувараца было несколько детей. Над ними была установлена правительственная опека. Таким образом десятилетний Карл был отправлен в пансион в Северной Америке, а потом в Космическую академию. Он с успехом закончил ее и стал замечательным пилотом, а его участие в спасении лайнера «Летающий мир» сделало его национальным героем. Это, однако, нисколько не улучшило его характера. Он всегда был вспыльчивым, колючим, чрезвычайно неуравновешенным человеком, в его досье было отмечено предположение о наличии в нем подспудного озлобления. Вполне естественным решением могущих возникнуть из-за этого проблем было предоставление ему места в экспедиции на Ахерон.

И сам он, наверное, должен был чувствовать благодарность к властям за такое предложение, ведь оно позволяло ему надежно исчезнуть из поля их зрения на достаточно большой промежуток времени.