Рассказы

— Да, да, надо спешить, — подтвердил Штроле. — Стоянка здесь плохая, а погоде верить нельзя.

— Не обессудьте, ваше сиятельство, — выступил вперед Маметкул. — Мы на радостях прибежали с работы в затрапезной одежонке. На фрегат нам так ехать совестно. Дозвольте сбегать в кубрик одеться по форме.

— Глупости! — сказал Штроле. — Не велика беда, езжайте так.

— Совестно, ваше благородие, мы порядок все время соблюдали. Неохота напоследок перед людьми срамиться, — поддержал Урасова Ермаков.

— Ну, черт с вами, одевайтесь, только пулей! — решил Штроле.

— Есть! — отвечали матросы и почти бегом, обгоняя князя и Штроле, все шестеро устремились к редуту.

Штроле по-шведски приказал четырем своим матросам следовать за собою.

— Ты смотри, что они тут наделали, — сказал Штроле, подходя к валу с бруствером и тремя амбразурами для легких пушек с бригантины. — Если бы они тут вздумали засесть и обороняться, то отсюда их без артиллерии и не выковырнешь!.. И ров перед валом!

— Этого ничего не было, когда мы уезжали, — сказал князь.

Вал прикрывал доступ на площадку, где стояли навесы и амбар с имуществом "Принцессы Анны". Через ров, глубиною в полторы сажени и шириной в сажень, был переброшен легкий мосток.

Ермаков в фризовом бостроге[45], с короткой саблей на портупее, в вязаной матросской шапке, стоя у мостка, уже поджидал офицеров. Он отдал им честь и помог взобраться на вал по крутому деревянному трапу. На валу уже стоял в строю и при полном параде с мушкетами на плечо весь гарнизон "редута".

— Ты смотри пожалуйста, — сказал князь, — какой они тут порядок поддерживают.

Обернувшись к Ермакову, князь заметил странную в нем перемену. Смуглое лицо матроса было бледно до зеленоватости, челюсти крепко сжаты, и мускулы на правой щеке нервно вздрагивали. Он шагнул вперед, вытянулся и сказал хрипло, но твердо:

— Ваше сиятельство, команда думает так: мы вам пушки отдать не могем. Пусть с фрегата, окромя господина Штроле, придут русские офицеры и хоть человек двадцать матросов русских. Мы сумлеваемся, ваше сиятельство, не в обиду вам будет сказано…

— Ах ты, сукин сын! — закричал князь. — Сдохнешь под кошками за свою продерзость!

Ермаков еще выше поднял голову, и мускулы на его щеке задрожали еще сильнее. Никогда в жизни не приходилось ему спорить с офицерами.

— Мы сумлеваемся, ваше сиятельство, — упрямо повторил он.

Штроле с яростным видом огляделся. Он увидел, что к берегу одна за другой подходят три шлюпки, переполненные фрегатекими матросами. С досадою вспомнил он, что пистолет свой уже разрядил. Он выхватил из-за пояса князя его пистолет и выстрелил в Ермакова, крикнув своим матросам:

— В ножи их, ребята! — и сам схватился за шпагу, но ему не удалось вырвать ее из ножен. Маметкул кошкой прыгнул вперед, обернул мушкет прикладом и ударом в плечо свалил контрабандиста на землю рядом с обливающимся кровью Ермаковым. Князь с невероятной при его тучности быстротой метнулся к трапу, скатился на мостик и пустился улепетывать вниз по зеленому склону к берегу, где на песок уже высаживались матросы с "Реизенде Тобиаса".

Четыре шведских матроса, сгрудившись в кучку, с длинными матросскими ножами в руках, медленно пятились к трапу под наведенными на них дулами мушкетов, свирепо бранясь. Когда они были у самого трапа, Нефедов, Петров и остальные бросились к ним, прикладами сбросили их в ров и мгновенно втащили на вал трап и мостик. Маметкул подбежал к Ермакову, который поднимался, пошатываясь и прикрывая ладонью рану в боку.

— Ребята, пушки картечью заряжайте и стреляйте… Первый раз над головами… А коли не остановятся, лупи прямо по колонне, — сказал он слабым голосом. — Трубач, труби атаку, для страху им…

— Жив, Иваныч? Куда ранило тебя? — тревожно и ласково спрашивал Маметкул, бережно поддерживая Ермакова.

— Рана… легкая… Командуй, Маметкул. Не теряй время. Я сам управлюсь… Гадюку эту свяжите, — отрывисто проговорил Ермаков.

Но "гадюка" Штроле, лежавший неподвижно, как упал лицом вниз, вдруг вскочил на ноги, взбежал на бруствер и, пробежав до угла, невероятным прыжком, прямо с вала перемахнув через ров, кувырнулся на откосе, вскочил, прихрамывая, отбежал шагов на двадцать и, погрозив русским морякам обнаженной шпагой, не спеша пошел к своим матросам, которые двигались вверх по склону двумя густыми цепями с ружьями наперевес.

— Какая живучая сволочь! — сказал Маметкул. — Ведь я ему не иначе как плечо сломал, а он прыгает, как блоха. Смотри пожалуйста…

Но времени терять было нельзя — около пятидесяти человек отчаянного сброда с "Реизенде Тобиаса" шли в атаку на редут "Принцессы Анны".

Ермаков заранее продумал оборону редута. На случай нападения подавляющего количества неприятеля он обучил свою команду так: Нефедов, канонир, наводил и стрелял по наступающим картечью, начиная с правого угла, а остальные тут же после выстрела пробанивали и заряжали пушку. Когда Нефедов делал выстрел из последнего, третьего орудия, первое уже было заряжено и вновь готово к выстрелу. Получался непрерывный огонь.